- Попьем пивка. - сказал Денис и вышел из машины.
Как и предполагалось, квасом здесь не торговали последние годы, вывеска сохранялась со времен борьбы с алкоголизмом, а теперь, летом 1997 года бойкий азербайджанец навел торговлю словацким пивом. Фарид встал в короткую очередь, а Денис прошел к ларьку, взял бутылку немецкого безалкогольного пива.
Они отошли чуть в сторону от компании мужчин, где, по обыкновению обсуждались футбол и погода - хорошая погода, солнечный идет июль, но в прежние времена была лучше.
Они молча пили пиво и Денис не сводил глаз со здания, в котором размещалась почта. Фарид смысла этого распития прохладительных напитков не понимал, но знал, что к другу, когда он в таком по деловому ожесточенном настроение - лучше не обращаться.
- Приехали. - неожиданно сказал Денис. - Четырнадцать минут. А ты говоришь.
- Про что ты? - удивился Фарид.
- Промой глаза.
Фарид взглянул в указанном направление и увидел, что к почте подкатилась черная, потрепанная "волга", из неё вылезли два парня в штатском и быстро прошли в здание почты. Фарид засомневался.
- Ты думаешь это по нашу душу?
- Не думаю, а вижу. Пойди проверь, если хочешь. Только не засветись.
- Совсем ты стал трус, пока четыре года прятался. - насмешливо ответил Фарид, вернул в ларек кружку и пошагал к почте.
Денис допил пиво и сел за руль.
Друг вернулся через пару минут, губы у него были поджаты и он молча уселся рядом.
Денис тронул машину и Фарид сказал озабоченно.
- Они прошли сразу внутрь... Потом вызвали кассиршу... И позвали старуху, которая писала письмо... Похоже ты прав.
- Вот именно. Старуха меня не видела.
- Вот черт... Такого я не ожидал, Ден!
- Не каждый день взрывают автомобиль вице-мэра Москвы. И заработать двести тысяч баксов не так просто, как ты думаешь?
Фарид встрепенулся.
- Откуда двести? Градоначальник обещал сто тысяч!
- А ты за четыре года не поумнел, - насмешливо ответил Денис. - Сто тысяч - за сведения о преступнике. А за преступника и заказчика, за полные сведения - двести.
Фарид поежился.
- Ты думаешь такие деньги дадут? Не продинамят?
- Лужков - даст. Он крепкий мужик и в дешевой игре не будет мазаться. Ты что думаешь, он о себе не подумал, когда его вице-мэра в машине взорвали и он только чудом ещё жив?... Я думаю, что и больше получим, если найдем точно и киллера и заказчика. - он выдержал паузу. - Найдем и ещё поторгуемся.
- Это уж слишком, - неуверенно сказал Фарид. - Двести тысяч баксов хорошие деньги.
- Но не на всю жизнь. А потом двести на троих, это меньше семидесяти кусков на рыло. Не хватит даже на "мерседес" последней модели.
- А мы Борьке Кожанову его доли не дадим! - захохотал Фарид. - Ну его к черту, все равно от него проку в деле никакого!
Денис покосился на него, помолчал и ответил.
- Ты не думай, что нам эти башли так просто достануться. И Борька нам ещё сгодится, а к тому же...
- Да я же пошутил! Ты что поверил, будто я Борьку обману? Ты за это время вовсе чувство юмора утерял!
- Да. Наверное.... Расскажи ещё раз всю нашу исходную информацию.
- Да три раза уже докладывал! - вспыхнул Фарид. - Ничего нового не будет!
- В деталях расскажи. - упрямо повторил Денис.
- Ну, что... Пришел я утром на фирму, пошел к шефу, к Тарасову, зашел в приемную, секретарши нет...
- Почему?
- А хрен её знает, почему? Опоздала! Мне вечером секретарша велела лампу в кабинете у Тарасова сменить - новую он захотел, модную, под старину. Я лампу достал, но вечером опоздал, офис уже закрыли. Ну и пришел утром... Секретарши в приемной нет, а дверь в кабинет открыта, она вообще не запирается. Вошел в кабинет, а там ещё комната для отдыха, про то все знают. Меня все интересовало - кровать там есть или нет? У нас все об заклад бились, где Тарасов со своими дамами кувыркается - на даче или на работе? Ну, я заглянул - кровать стоит и бутылка виски с черной наклейкой, я такой не видел, решил глотнуть, вошел, за бутылку схватился, и слышу что шеф, Тарасов, вошел и ещё с ним его заместитель, Горин. И они тут же телевизор включили... А я со страху словно закаменел... По телевизору дают сообщение о том, как утром рано машину вице-мера подорвали. Ну, а когда сказали , что он в тяжелом состояние отправлен в больницу, Горин и вопит, что за это денег не дадут.
- Точно скажи, как он выражался. - остановил его Денис. - Вспомни каждое слово.
- Черт тебя дери... Горин говорит: "Ах, ты черт, он же живой остался! Тарасов отвечает. "Неизвестно. Может ещё и до больницы не довезут". Тогда Горин снова психанул: "Так если он живой останется, мы же ничего не получим? Ни копейки." А Тарасов в ответ: "За плохую работу не платят. Ладно, переживем, наша доля маленькая" Вот и все.
- А ты?
- Что я?! Стою, как вчерашний покойник! Застукает шеф в своей спальне, так считай кранты! Ты ж Тарасова знаешь.
- Знаю. - помедлив, ответил Денис.
- Ну, они, по счастью, тут же ушли и я оттуда свалил, даже виски глотнуть не успел. Я думаю, Ден, что они б меня на месте убили.
- Вряд ли.
- Убили бы верняком! - убежденно возразил Фарид. - Тарасов вовсе озверел, потому как все не может найти, кто его брата тогда застрелил. Ну, тогда, при обстреле Белого Дома.
- А он все ищет? - помедлив спросил Денис - Ищет, я думаю. Ну, так как считаешь, Ден, хватит нашей информации, чтоб свои двести тысяч баксов получить?
Денис улыбнулся ему через зеркало заднего обзора и Фарид сокрушенно пришел к выводу самостоятельно.
- Нет... За такую пургу нам двести тысяч не дадут. Вообще ничего не дадут.
Денис не ответил - соскользнул с дороги и провел обгон тяжелого трейлера справа, по обочине, в рискованное нарушение всех правил.
Они уже вкатились в Москву и скорость упала - автомобильные пробки образовывались уже даже на Ленинградском проспекте, при его четырех полосах движения в обе стороны, а пока доехали до Арбата, останавливались и торчали в застывшей колонне чадящих машин раз пять. Потом развернулись возле ресторана "Прага" нырнули под эстакаду, втиснулись в узкую улочку и оказались в родном Филипповском переулке, остановились неподалку от маленькой церкви святого Филиппа.
- Зайдем к Борьке? - спросил Фарид. - Может он на халтуре?
Денис кивнул.
Они подошли к церкви - крошечная, недавно отремонтированнная, и через триста лет от своего рождения она уютно притулилась между высоких домов, прочно занимала свое место и казалась среди старых, посеревших домов новенькой игрушкой: темно-красные стены, белые оконные рамы, позолоченные аккуратные купола с крестами.
Дубовые двери были открыты, но внутренняя железная решетка - на замке. Однако изнутри доносилось негромкое пение и Фарид, ничем не смущаясь подергал замок.
Мальчишка-служка, кудрявый парнишка лет тринадцати, подскочил к дверям, хотел было что-то сказать, но узнал обоих и отомкнул замок на решетке.
- Борька там? - спросил Фарид.
- Отпевает, - ответил парнишка и перекрестился.
Следом за Фаридом Денис прошел внутрь, окунулся в непередаваемую атмосферу старой православной церкви, в её полусумрак, подсвеченный тоненькими свечками, матовый проблеск позолоты на окладах икон и той благостной тишины, которую стены церквушки отсекали от ревущего вокруг города - уже более трехсот лет.
В правом пределе служили заупокойную и молодой голос священника звучал ровно, порой сбивчиво, в меру громко.
- И по окончанию жизненного пути, перед тем как войти в Царствие небесное, душа мается, ей предстоит Страшные Суд. Потому они - мытари, маются. И в этот час Господь призывает их к себе, чтобы до Страшного суда воздать им по грехам и праведности..
Денис подумал, что отпевание только началось и торчать здесь около часа ему не хотелось. С высоты своего роста, через макушки поникших перед гробом людей он поискал Борьку и увидел того, как всегда, на месте. Круглоголовый, русоволосый Борька стоял поникнув между двух девушек в скромной одежде и темных платках. Одна из них продавала свечки, вторая крестилась на каждом втором слове священника. А тот примолк и Борька в компании своих девушек тут же запели. Девушки - высокими и тонкими голосами, а Борька вторил им своим крепким, юношеским тенором.