Я проснулся от дурного сна, в котором ходил по потолку и сердился на всех, кто ходит по полу. По потолку же ходить удобнее, разве не ясно? Во-первых, на нем меньше пыли, во-вторых, он не загроможден предметами, а в-третьих…
Что «в-третьих», я не сформулировал, потому что посмотрел вверх. На потолке изолятора явственно отпечатались следы чьих-то потных ног. Они быстро таяли, но не настолько быстро, чтобы я не мог проследить, как тот человек двигался. Он пошел сначала в сторону двери, постоял там немного, потом вернулся другой дорогой, обогнув светильник… Следы обрывались как раз над моей койкой. Я вдруг понял, что лежу поверх одеяла и весь покрыт потом. А когда осознал, что это мои следы, – вспотел вторично.
Некоторое время я лежал и ужасался. Лунатизм – это с людьми еще случается, но человек не геккон, чтобы бродить по стенам и потолкам хоть во сне, хоть наяву. И ни в какого человека от рождения не встроен антигравитационный привод.
Это что же, я – феномен? В цирке меня показывать, в лабораториях на части разбирать?
Собравшись с мыслями, я напрягся и приказал себе воспарить над койкой на метр. С тем же успехом я мог бы приказать Галактике перестать вращаться. Значит, я нормален… А следы?
Следы на потолке уже растаяли. Да и были ли они вообще? Мало ли что померещится со сна. Наверное, я досматривал наяву занимательное сновидение…
Так я убеждал себя, разве что не бормоча «я нормален, я нормален», и к появлению Лоры почти убедил.
– Как самочувствие? – осведомилась она.
– Как у всякого нормального лодыря, – ответил я бодро. – Скоро это кончится?
– Потерпи еще. Думаю, скоро.
– Что там наша Этель?
– Собирается отрядить вас троих на изучение феномена. У остальных программа прежняя.
– Она не может быть прежней. Она уплотнится.
– Тебе-то что за дело? – Лора уставилась на меня с усмешечкой. – У них работа как работа, а у тебя риск.
– Ага, – сказал я. – Обызвесткуюсь и буду торчать на окаменелом болоте вроде памятника. Ты мне цветы носить будешь?
– На Реплике нет цветов. Принесу веник из хвощей.
– Может, все-таки венок?
– Не заслужил.
Мы еще немного потрепались. Приятная все же женщина Лора, и плохо в ней только одно: этот антропоид Гарсиа. Конечно, он не позвал ее замуж, это я зря нафантазировал. Он просто старший офицер нашего «Неустрашимого» и на Реплике занят куда меньше научников. Отчего бы ему не покрутить роман, о котором будет приятно вспомнить в отставке? Один из многих и многих подобных романов…
Быть не может, чтобы Лора этого не понимала. Она же умница. Выходит… Да ерунда сплошная выходит! Читай: я худший кандидат на эпизодический роман, чем этот Гарсиа. А почему? Со мною хоть есть о чем поговорить…
– Анализы у тебя приличные, – сказала Лора. – Думаю, на этот раз не обызвесткуешься.
Ну вот, подумал я, не хочет она со мной говорить. Кто о чем, а она об анализах.
– А те двое?
– Фейгенбойм в норме. Дювивье еще понаблюдаю сутки-двое.
Бедный Люк…
Он ведь тоже подбивал клинья под Лору, он завидовал мне, когда я владел ею, а теперь быть ему даже не на втором, а на третьем месте. С его-то темпераментом! Это же мука адова.
Черта с два я его жалел. Я ему завидовал. Ну и что, что с Лорой теперь спит космофлотская дубина в аксельбантах? Зато пациент может видеть ее каждый день.
Влюблен я, что ли?.. Нет, конечно нет. Это во мне взыграли собственнические инстинкты, сейчас мы поставим их на место. В два счета. Ну что такое Лора? Если объективно – женщина, каких много. Давно уже не юница, пользуется омолаживающими процедурами. Не всякий юмор понимает. Себе на уме. Знаем мы таких, видели их сотнями, шеренгами и батальонными коробками! Будут у тебя, Стас, еще такие. И даже не такие будут, а куда лучше!
Лора ушла, а я завершил сеанс психотерапии и почувствовал себя гораздо бодрее. Захотелось даже пробежать кросс – по первобытной безжизненной пустыне, по окаменевшему лесу, затем по литорали… Посмотреть, не окаменел ли океан, пнуть в каменную морду какое-нибудь туземное страшилище, насобирать хрупких кальцитовых насекомых… В этот момент я не думал о причинах феномена. Я мечтал, и было мне легко-легко.