Солнце клонилось к закату. Я еще раз затянулся сигаретой и медленно выпустил дым. Запрокинул банку пива, одним глотком осушил её, непроизвольно издав стон блаженства. Повернул ключ зажигания, швырнул пустую банку на обочину, включил магнитолу, мгновенно оглушив мощью динамиков царящее умиротворение, и надавив на газ, рванул с места, погнав по трассе свой «Jeep Wrangler», наполняя окрестности металлической лирикой «Power».
Ох, устал писать. Что вы подумали обо мне? Нет, не так. Что ты, мой дневник, подумал обо мне? Хорошо, это не имеет значения, поскольку со своим дневником я могу разговаривать как угодно. О дневнике. Это тебе, мой дневник. Почему я тебя завёл? Потому, что с детства мечтал это сделать, но считал это занятием для девочек. То есть, если бы я оставлял на твоих страницах великие мысли, это одно, но великие мысли по каким–то достаточно легко объяснимым причинам, не посещают мою голову. Но я решил тебя завести. Почему я говорю это сейчас, а не в тот самый момент, когда вписал в тебя первое предложение: «Привет, я Антон. Будем друзьями?» По очень простой причине. Ты же видел, как я только что на твоих страницах был в Крыму. Так вот. Я там никогда не был. И тачки у меня нет. А всё, что сейчас произошло… Как ты думаешь, что это? Это моя мечта! Это не шутка. Как я могу шутить со своим собственным дневником, то есть, с самим собой? Это моя мечта! Не помню, говорил я об этом кому–то или нет, но теперь я её зафиксировал. Да, мне двадцать два года… почти. Через год у меня будет диплом инженера… К чему это я? Я просто честен. Я честен перед самим собой в лице моего дневника. Это моя цель! Что человек представляет, когда у него спрашивают: «Какая у тебя мечта? Или цель?» Я не знаю, каждый уникален. Возможно, этот «каждый» ответит: «Мир во всем мире» или «Хочу воспитать достойное потомство», «Хочу полететь в космос», «Хочу открыть лекарство от рака», «Хочу победить бедность во всем мире», «Хочу сделать мою страну самой великой», «Хочу сделать тебя, моя любимая, самой счастливой»… Да мало ли этих целей? Сколько людей? А я ответил сам себе честно. Неужели ты, мой дорогой дневник, думаешь, что я не хочу осуществить всё перечисленное, да ещё добавить к этому целую гору великих и достойных стремлений? А уверен ли ты, мой разлюбезный дневник, что те, кто ответят теми высокими словами, будут искренны? Всё может быть. Все люди разные. Я же могу отвечать только за себя, и когда встает вопрос о мечте, в моем воображении встает именно эта картина: берег моря, я в «Jeep Wrangler» курю сигарету, швыряю пустую банку из–под пива, врубаю музыку и разгоняюсь, что есть мочи по трассе вдоль моря…»
Антон закрыл дневник и бросил его в нижний ящик стола. Он потянулся, взглянул на часы, потом в окно, за которым шёл снег, печально вздохнул и плюхнулся на кровать, стоящую рядом с письменным столом.
Этой зимой Антон сдал свою последнюю сессию в институте и отправился на преддипломную практику. Защита предстояла лишь через год, поэтому сама по себе практика была условной, и начиналась только осенью. Благодаря связям заведующего кафедрой, где учился Антон, его вместе с несколькими сокурсниками пристроили в довольно–таки крупную коммерческую фирму, занимающуюся продажей строительных материалов и оборудования, помощником менеджера на полставки. То есть, Антон посвящал работе половину недели, выбирая дни, либо время. Это было поистине удачей. Найти работу было крайне проблематично. Учась в институте, Антон, с четвертого курса съехал из общежития и снимал комнату в подмосковном Пушкино. Добиться этого он смог, добавив к стипендии заработок, получаемый из нескольких непостоянных источников, в частности, путем выполнения нехитрой, но достойно оплачиваемой работы в интернете, чему его научил его школьный друг. Теперь же, устроившись, более того, официально оформившись, в крупной фирме, Антон получал ежемесячно дополнительные двадцать пять тысяч.
В Москву Антон приехал из Челябинска – столицы Южного Урала, оставив за Уральским хребтом родителей, от материальной помощи которых отказался принципиально, чем снискал уважение отца и сожаление матери. Более того, он заявил родителям, что как только выйдет на должный материальный уровень, сможет оказывать им помощь, что совсем ввело в замешательство его мать, видевшую в ближайшем будущем своего сына, обзаведенного семьей, детьми, и заботившемся исключительно о них. «Что нам, старикам, – говорила мать, – ты поднимись на ноги, да заведи семью. А мы уж вам поможем». «Тоже мне, старики?» – возмущался Антон. Он любил своих родителей, но старался держать их как можно дальше от себя и своих проблем. Ездил он домой раз в год, в летние каникулы, они к нему наведывались пару раз, когда он ещё жил в общежитии.