Потом бросил прутик на соседнюю — смертель-ную — кочку, где не было следов валерианы и где не ступала нога Трофима.
Другим сломанным прутиком он разгреб в стороны грязь и ряску, плавающую на поверхности черной во-ды между кочками, и в самый центр очищенного водя-ного круга швырнул свою соломенную шляпу, кото-рую так хорошо помнил Трофим.
Шляпа долго не утонет и будет найдена посреди большой промоины, в которую вполне могло засосать тело, а веточка с клочком шерсти будет подтверждать, что котенка встретила участь его хозяина…
План не подвел.
Через два часа Ерема перешел болото, замел все следы, как блестяще научил его это делать Трофим, и, положив за пазуху своего пушистого спасителя, пробирался по лесу, держась на восток и стараясь избе-гать дорог, тропинок и человеческих жилищ.
Когда Трофим перед закатом солнца возвращался через трясину, Ерема был уже очень далеко…
Тайнопись У
От Никифора Любича
6 августа 1480 года
деревня Горваль
Елизару Быку
Рославль
Дорогой брат!
С огромным сожалением должен сообщить тебе пе-чальные известия, касающиеся исполнения последнего дела, о которая ты писал. Впрочем, быть может, как ты сам увидишь, читая далее, они печальны лишь для бедного брата Трофима, которому я искренне сочув-ствую, и нас и братство они избавляют от определенных хлопот и тревог.
Однако — по порядку.
Получив твое письмо, я немедля пригласил к себе Трофима чтобы провести беседу, о которой ты про-сил по поручению Преемника.
Я подробно изложил все аргументы в пользу необ-ходимости отдать его воспитанники Еремея Селива-нова на учебу к профессору Корнелиусу Корпусу.
Трофим немного расстроился, однако признал, что он сам задумывался о необходимости приобрете-ния юношей какого-то хорошего ремесла, потому что мог обучить его только начальным навыкам сле-допыта, умению поведения в условиях одиночества, укрыванию от людей и искусству незаметно следить за ними, одним словам, тому, в чем он сим мастер.
Мне показалось, что он не настолько уж сильно привязан к мальчику, что не сможет без него жить, — в конце нашей беседы он даже был доволен, что все так складно вышло.
Я сел было писать тебе письмо о выполнении твоей просьбы, как вдруг, когда уже стало темнеть, Тро-фим прибежал обратно необыкновенно расстроенный. Прежде всего, он показал мне записку, которую нашел на седле в даме.
Вот ее точный текст:
«Дорогой Трофим! Спасибо, что спас меня, спаси-бо, что приютил. Я знаю, что у тебя' нет детей и ты хотел, чтоб я стал твоим ребенком. Но я так жить не могу. Я боялся, когда жил с родителями, и все время боюсь здесь. Я не могу больше выносить этого страха! уж лучше умереть, чем так жить! Я попробую перейти трясину, а если не удастся, что же — так будет лучше для всех/
Спасибо за все и извини, ,что не смог быть тебе сынам.
Еремей Селиванов.
5 августа 1480 года».
Трофим сообщил мне также, что он сразу обнару-жили место, где мальчика засосала трясина, там еще плавает его шляпа, и неподалеку он нашел клок шер-сти котенка, которого мальчик очень любил и, долж-но быть, взял с собой, и потам хватался за него, как за последнюю соломинку, пока их не засосала трясина. Трофим говорит, что все произошло за считаете ми-нуты.
Несмотря на все мое доверие к Трофиму, которого я знаю много лет как правдивого, честного человека и верного слугу нашего братства, я попросил его ос-таться ночевать у меня, а потом направил вместе с ним к той трясине нескольких преданных мне гор-вальских умельцев-следопытов, чтобы они потам рассказали, что тат увидели и не кроется ли за всем этим какой-либо хитроумный замысел — уж мы-то с тобой знаем немало штучек подобного рода.
Одно могу сказать тебе совершенно точно — сам Трофим в этом не принимал никакого участия, и все случившееся стало для него настоящим ударам
я за много лет впервые видел его такими потрясен-ным — он всю ночь не спал.
Мои горвальские следопыты доложили мне, что очень внимательно осмотрели и место происшест-вия, и выход из болота и не нашли никаких следов в пользу того, что Еремей остался жив.
Они уверены, что мальчик утонул в трясине вме-сте с котенком в самом ее начале, потому что про-ход через нее весьма сложен и хитроумен, и даже ко-гда Трофим показал им его, они без его помощи не смогли выйти обратно — оказывается, необходимо знать на память больше ста кочек на которые можно ступить, и они ничем не отличаются от тех, шаг на которые становится смертельным.
Таким образом, я полагаю, что эта тема неожи-данным для нас образом исчерпала себя сама.
Мы с тобой оба можем заверить об этом Преем-ника с чистой душой!
Во славу Господа Единого и Вездесущего!
Никифор Любил
Глава седьмая
ЧЕЛОВЕК ПРЕДПОЛАГАЕТ…
Ерема Селиванов, зная не пона-слышке ум, ловкость и возможности служителей тай-ной веры, больше всего боялся, что его побег как-то раскроется, в гибель не поверят, следы обнаружат, пойдут по ним, догонят, поймают и уж тогда…
Он так долго обдумывал все детали, что подготовил план, который вполне можно было бы признать иде-альным.
Если Трофим, Никифор и другие все же не поверят в смерть на болоте и начнут его искать, они очень бы-стро определят направление движения Еремы.
Будучи хорошо знакомы с его биографией, они бы-стро поймут, что мальчик, скорее всего, пойдет к тому, кого хорошо знает, и это могут быть только два чело-века — Антип Русинов и Василий Медведев.
Ерема не имел ни малейшего представления, где сейчас может скрываться разбойник Антип, но он прекрасно помнил, где находится Медведевка.
Вообще-то он и намеревался направиться именно туда.
Более того, зная, что Степан — злейший враг Мед-ведева, Ерема, поклявшийся в душе не оставить безна-казанной не только саму смерть родителей, но и всю их искалеченную жизнь, конечно, не стал бы скрывать от Медведева ничего, что ему известно обо всем, в том числе и о тайной вере. Именно этого-то больше всего и должны были бояться ее служители, и, хорошо понимая это, Ерема разработал тот самый, почти идеаль-ный план.
Даже если они и заподозрят, что он остался жив, и начнут все проверять, они не должны ничего най-ти. У них повсюду есть свои люди, и они, конечно же, пошлют их наведаться и к Антипу, и к Медведеву. И пусть. Сколько времени его там смогут поджидать?
Месяц, два, три…
Не-е-ет, он не появится в Медведевке ни через ме-сяц, ни через два, ни через три.
Он придет туда через год, когда никто и нигде уже не будет его искать. Более того, он и сейчас пойдет во-все не туда, куда он должен был бы пойти, а в прямо противоположную сторону: не на запад и не на се-вер — к Гомелю, Угре и границам Московского княже-ства, а наоборот — на юг, на Подолье, — к Днепру и еще ниже к порогам, на дальнюю казацкую вольницу!
Во-первых, там его никогда не найдут, даже если вздумают искать.
Во-вторых, там тепло, и он легко перезимует.
В-третьих, в той лихой, почти разбойничьей мест-ности ему, возможно, удастся раздобыть себе какой-нибудь документ, чтобы полностью сменить имя и ис-чезнуть окончательно для братьев тайной веры, если даже они не прекратят его поиски.
План был великолепный, и сама судьба благоприят-ствовала е1'о исполнению.
Он построил маленький плотик и плыл на нем ис-ключительно по ночам, никем не замеченный, дер-жась поближе к берегу, вниз по течению Березины до самого Днепра.
Днем он укрывался в густых прибрежных зарослях, не попадаясь людям на глаза. У него был большой за-пас сухарей, вяленого мяса, мешочек соли, острый нож и. сплетенная из конского волоса леска с крюч-ком, оставшаяся в одежде еще от старой жизни под 'Гришином, на реке Мухавце. Уже там он хорошо нау-чился ловить рыбу, и теперь, спрятавшись в кустах и незаметно забросив в воду леску с выкопанным из-под