Медведев отрицательно покачал головой.
— В Твери это было… Задолго, как ты родился… Может, от них на меня благодать снизошла, а может, Господь Всевышний наградил в безмерной доброте своей даром великим и чудным… Может, оттого, что любит Господь грешников покаянных, а я, грешив много, в
грехах своих всегда искренне каялся… Дар же мой в том заключается, что иногда грядущее мне предстает… Вот и тебя там увидел… в грядущем… А может, потомков твоих… не знаю точно… Сына или внука… Но знаю точно, что именно тебе предстоит узнать тайну великую и хранить, пока час ее открытия не настанет…
Медведеву стало не по себе. Он хотел о чем-то спросить, но Иона цепко схватил его за руку.
— …Не спрашивай… Не скажу… Время придет, сам все узнаешь… Да и некогда… Час мой настает. Вот… сейчас… Сними икону мою, что над головой висит… дай сюда…
Василий снял старинный, весь потрескавшийся, исцарапанный колючими ветвями дальних странствий образ Богоматери с младенцем в серебряном окладе и протянул Ионе.
Старик нажал на какие-то невидимые кнопки, и вдруг оклад очень легко отделился, и оттуда выпал сложенный пожелтевший лист.
— Это мое наследство, — странно улыбаясь, сказал Иона. — Оно находится в двух запертых ларцах, — он протянул Василию четки, нанизанные, как это часто бывает, на шнурок с крестиком. — Это не крестик. Это особый, тайный ключ. Им откроешь оба ларца по очереди… Но не радуйся… Там не золото и не камни… Там только бумаги… Из них ты узнаешь обо мне гораздо больше, чем я знаю о тебе… И не только обо мне узнаешь… Еще о некоторых известных тебе людях… Видение мне было — ты и только ты должен это знать… Когда все тут кончится… — Он обвел взглядом комнату. — А уже скоро кончится… и ты вернешься домой… Поезжай в Тверь… Спросишь, где там Савватиева Пустынь, — всякий тебе скажет. Кто бы в этой Пустыни тебя ни встретил, покажи ему это, — он протянул Медведеву пожелтевший лист, — сразу поймет он, что меня уже нет, и принесет тебе ларцы. Когда прочтешь и запомнишь все, что там отыщешь, уничтожь или спрячь, но так, чтоб никто, кроме тебя иль потомков твоих, никогда не нашел. Впрочем, сам потом поймешь, какое значение имеет тайна сия… — Иона вдруг истово перекрестился три раза и прошептал: — Благодарю тебя, Господи, что позволил долг мой исполнить, как было предначертано Тобой…
Медведев, ощущая какую-то странную тревогу и вместе с ней возбуждение и душевный подъем, как это бывает перед смертельно опасным сражением, осторожно спрятал лист и ключ на груди.
Иона захрипел, казалось, он вот-вот потеряет сознание. Медведев встал и шагнув к двери, открыл ее, жестом приглашая отца Леонтия.
— Как он? — взволнованно спросил Ольшанский.
— Жив, — ответил Медведев и перекрестился.
Ольшанский с Ваней последовали за отцом Леонтием, а Медведев задумчиво направился в свою комнату.
Там он вынул и внимательно прочел сложенный вчетверо пожелтевший лист.
Согласно моей предсмертной воле прошу выдатьподателю сего оставленное мной в Савватиевой Пустыни имущество, место хранения коего ведомо вам.
И все.
Но внизу еще стояла подпись.
Медведев прочел эту подпись четыре раза, прежде чем смысл одного имени стал до него доходить.
Он снова спрятал лист на груди, вышел из комнаты и почти бегом побежал по коридору туда, откуда только что пришел.
Но, еще не дойдя до комнаты Ионы, он понял, что уже никогда ничего не узнает от вещего старца.
Ольшанский плакал, не стыдясь своих слез, плакал и Ваня, и только старый отец Леонтий, так много повидавший на своем веку, спокойно и торжественно исполнял то, что должно в таких случаях исполнять.
Медведев вернулся в свою комнату, снова вынул лист и еще раз вгляделся в подпись.
Иона, бывший старец Савватиевой Пустыни, в миру — Филимон Русинов.
…Антип Русинов, грея обрубок своей руки над пламенем костра, повернулся к Максу и спросил:
— Ты точно все проверил?
Макс фон Карлофф, принц богемский, картинно прижал руку к сердцу и торжественно поклялся:
— Клянусь! Пять раз переспрашивал обо всех подробностях.
— Ну не знаю, — все еще сомневался Антип, — мне как-то слабо верится, что король, отправляясь на свадьбу с такими дорогими подарками, везет их почти без охраны.