— Я был бы рад узнать, каково нынешнее положение Уинни.
— Каноник Кинг приехал в Амьен и собирается забрать Уинни с собой. Самое мудрое, что можно сделать после того, что пришлось пережить девочке. Мы не принимаем болезненных детей, — прибавила она. — У нас нет специальных условий для ухода за инвалидами. Я сказала канонику, что, по моему мнению, лучше забрать ее домой.
— Что, по-вашему, произошло, мисс Поуп? — задал прямой вопрос сыщик.
— Не имею ни малейшего понятия, месье Пуаро. Вся эта история, как мне ее изложили, звучит совершенно невероятно. Я просто не могу себе представить, чтобы моя сотрудница, которая отвечала за девочек, в чем-то провинилась… Разве что, возможно, она могла бы обнаружить отсутствие девочки раньше.
— Вероятно, — спросил Пуаро, — к вам приходили из полиции?
Аристократическая фигурка мисс Поуп слегка вздрогнула. Она ответила холодно:
— Некий месье Лефарж из префектуры заходил ко мне узнать, не могу ли я пролить какой-то свет на ситуацию. Естественно, я не могла этого сделать. Потом он потребовал разрешения осмотреть сундук Уинни, который, конечно, прибыл сюда вместе с чемоданами других девочек. Я сказала ему, что за ним уже прислал другой полицейский; их отделы, как я понимаю, дублируют друг друга. Вскоре после этого мне позвонили по телефону и настаивали, что я отдала им не все вещи Уинни. Я с ними очень резко поговорила. Нельзя позволять официальным лицам давить на себя.
Пуаро глубоко вздохнул:
— У вас смелый характер. Меня это в вас восхищает, мадемуазель. Полагаю, сундук Уинни после доставки распаковали?
Казалось, мисс Поуп пришла в некоторое замешательство.
— Как обычно, — ответила она. — Мы живем строго по правилам. Вещи девочек распаковывают по прибытии, а потом убирают туда, где их будут хранить, по моему распоряжению. Вещи Уинни распаковали вместе с вещами других девочек. Естественно, потом их снова упаковали, и ее сундук был отдан точно таким же, каким его к нам доставили.
— Точно таким же? — спросил Пуаро.
Он подошел к стене.
— Это, разумеется, изображение знаменитого Кранчестерского моста, а вдали виднеется собор?
— Вы совершенно правы, месье Пуаро. Уинни, очевидно, нарисовала его, чтобы сделать мне сюрприз. Рисунок лежал в ее сундуке, завернутый в бумагу с надписью «Мисс Поуп от Уинни». Очень мило со стороны девочки.
— А! — произнес Пуаро. — А что вы о нем думаете — как о рисунке?
Сам он видел много изображений Кранчестерского моста. Этот сюжет каждый год представлялся в Академии, иногда в виде картины маслом, иногда в виде акварели. Сыщик видел хорошие рисунки, посредственные и даже ужасные; но никогда он не видел такого грубого изображения, как на данной картине.
Мисс Поуп снисходительно улыбнулась и сказала:
— Не следует разочаровывать девочек, месье Пуаро. У Уинни, конечно, будет стимул создать лучшую работу.
— Было бы более естественно, не правда ли, если б она нарисовала акварель? — задумчиво произнес Пуаро.
— Да. Я не знала, что она пробует писать маслом.
— А, — произнес Эркюль Пуаро. — Вы позволите мне, мадемуазель?
Он снял картину и отнес ее к окну. Рассмотрел ее, потом поднял глаза и сказал:
— Я хочу попросить вас, мадемуазель, передать мне эту картинку.
— Ну, в самом деле, месье Пуаро…
— Вы же не станете делать вид, будто она вам очень дорога. Эта картинка чудовищна.
— О, у нее нет никакой художественной ценности, я согласна. Но это работа моей ученицы, и…
— Я уверяю вас, мадемуазель, что эта картина недостойна чести висеть на вашей стене.
— Не знаю, почему вы так говорите, месье Пуаро…
— Я вам сейчас это докажу.
Сыщик достал из кармана бутылочку, губку, какие-то тряпочки и сказал:
— Сначала я расскажу вам маленькую историю, мадемуазель. Она напоминает сказку о гадком утенке, превратившемся в лебедя…
Он говорил и одновременно работал. По комнате разлился запах скипидара.
— Вы не слишком часто посещаете театральные представления?
— Нет, это правда; они мне кажутся такими тривиальными…
— Да, они тривиальны, но иногда поучительны. Я видел умный спектакль, где художница волшебным образом меняет свою личность. В одном облике она — звезда кабаре, великолепная и утонченная. А через десять минут превращается в малорослую, анемичную девочку с аденоидами, одетую в спортивную фуфайку. А еще через десять минут становится цыганкой в лохмотьях, которая предсказывает судьбу возле табора.
— Это возможно, конечно, но я не понимаю…