Улыбка Фила была одной из самых приятных, имевшихся в его распоряжении.
— Ах, этот!.. Ну ты даешь, вспомнил! Года два прошло, я с тех пор о нем слыхом не слыхивал. — Поднявшись на ноги, начал собирать со стола документы. — Извини, Серег, у меня через полчаса встреча. Посиди пока, помозгуй, я оставлю тебе бумагу, в ней все написано…
Я не сдвинулся с места, разве что с удовольствием, до хруста в костях, потянулся.
— Да, совсем забыл тебе сказать, сегодня вечером улетаю на юга! Хочется немного поплавать, попить винца, понежиться на песочке. Солнце, море, девочки в мини-бикини… Бросай свои дела, махнем вместе, оттопыримся.
Фил всегда был понятлив, оставил свои бумажонки в покое. Одарил меня долгим задумчивым взглядом, как если бы взвешивал на чашах весов свою надуманную встречу и мой гипотетический отдых. Такое его поведение меня порядком озадачило. Получалось, что информацию о самом обычном клиенте он ставил на одну ступень с моей работой по новому и, как можно было понять, очень важному для него проекту. Тут было над чем задуматься!
— Ну хорошо, — произнес он, как если бы пришел к какому-то выводу, — в таком случае идем обедать!
— Надеюсь, ты угощаешь?
Голос мой звучал подчеркнуто просительно, но Феликс не улыбнулся, даже не сделал попытки улыбнуться, а еще больше нахмурился. Запер документы в сейф и только в дверях пробурчал:
— Не надоело юродствовать?
Чтобы догнать его на улице, мне пришлось поднажать, обувь не была предназначена для бега по пересеченной местности. Разговаривать на ходу, а возможно, и вообще Фил не был расположен. Что ж, пусть позлится, говорят, это полезно для здоровья. Так, не обменявшись ни словом, мы, как два взмыленных жеребца, и ввалились в ресторанчик, в который я никогда раньше не заглядывал. Не знаю почему, но на этот раз Феликс предпочел его нашей обычной харчевне.
Обед, как написали бы в газетах, прошел в теплой, дружественной обстановке. Мы проглотили его молча, не глядя друг на друга. Блюда я выбирал подороже, чтобы они влетели Филу в копеечку, но, думаю, он этой мелкой подлости не заметил. Кофе пили с пирожными, чего я себе давно не позволял.
Когда принесли счет, Фил, не глядя на него, вложил в футляр карточку и вытер губы накрахмаленной салфеткой.
— Давай сигарету!
Меня подмывало сказать что-нибудь о вреде курения, но, наткнувшись на холодный взгляд, я лишь протянул ему пачку. Тон, каким он задал вопрос, был прокурорским:
— Зачем он тебе понадобился?
И это вместо того, чтобы наслаждаться состоянием сытости! После обеда человек должен быть тих и благостен, только в этом случае пища пойдет ему на пользу.
— Кто — он?
Переспросил на голубом глазу с приятной улыбочкой, но Феликс шутить был не расположен.
— Не валяй дурака, дело серьезное! — Пожевал, как если бы в нерешительности, губами. — Хочешь дружеский совет? Нет на свете никакого Котова и, заметь, никогда не было!
Крутил в пальцах сигарету, ждал, что я поднесу к ней зажигалку, но мне было не к спеху.
— Неужто ты его замочил! Помочь избавиться от трупа?
Был бы жив Станиславский, старик бы Феликсу аплодировал. Не думаю, что найдется актер, кто смог бы так же достоверно и выпукло изобразить на своем лице презрение. Глаза Фила жгли меня адским огнем, и дымчатые очки ему при этом ничуть не мешали.
Процедил сквозь зубы:
— Твоя Нюська — святой человек, не знаю, почему ее еще не канонизировали! Жить бок о бок с таким подонком десять лет и не подсыпать ему крысиного яда! Это выше моего понимания… — Придвинулся вплотную к столу. — Слушай меня внимательно, Денников!
Никогда в жизни он так меня не называл. Даже когда я сказал, что ни одна женщина не стоит хорошей карьеры. Просто врубил мне без предупреждения хук под дых, так что я долго еще хватал воздух ртом, прежде чем начал извиняться.
— Когда-нибудь твой поганый язык доведет тебя до беды!
Желая отдалить этот момент и в качестве компромисса я поднес к его сигарете зажигалку.
— Ты прав, Фил, ты, как всегда, прав, но телефончик Котова мне все-таки дай! — Закурил сам, обвел глазами помещение. Чувствуя, что разговор у нас непростой, официант топтался в отдалении. Ресторан был пуст, мы сидели в глубине зала одни, но я все равно понизил голос до шепота: — Что, на старом месте побоялся прослушки?
Подмигнул, давая понять, что шучу, однако Фил чуть не упал со стула. Дернулся, как паралитик, которому сказали, что у него еще и пляска святого Витта.
— С чего ты взял? — и тут же как-то обмяк и едва ли не простонал: — Господи, за какие грехи Ты послал мне в друзья этого идиота! Вокруг столько адекватных ребят, почему Ты награждаешь способностями таких придурков? — Выражение его лица быстро менялось, так что я не мог за ним уследить. — Забудь, Дэн, для твоего же блага прошу! Хочешь, на колени перед тобой встану? — Сделал движение, как если бы собрался подняться на ноги, но остался сидеть. — Ты даже не представляешь, в какую петлю суешь голову…