Аврора продолжала:
– Как всем известно, клетки любого живого организма постоянно обновляются и восстанавливают свою структуру. – Она поставила свою чашку перед собой. – В молодом возрасте, в зрелом – это происходит постоянно. Даже пока мы с вами пьём кофе, наши клетки постоянно делятся и отмирают, меняя соотношение между собой. Вы совсем юны, и в вашем организме преобладают клетки с длинными теломерами, которые обеспечат им ещё много циклов деления. Я же старше вас, и в моём теле превалирует число клеток, чьи теломеры намного короче и которые всё больше накапливают генетические ошибки. То же произойдёт и с вами, когда вы достигнете моего возраста. Чем старше становится человек, тем больше в его организме становится клеток с ошибками и короткими теломерами. Когда их число достигает критического уровня, человек умирает. У Доминика этого не происходит. Его фермент теломеразы успевает восстановить теломеры в клетках всех его органов, что даёт его клеткам возможность бесконечного обновления и восстановления с того момента, как у него случилась мутация в гене HL1S.
– То есть теоретически он будет всегда молод?
– И, по всей вероятности, практически. Ему было в районе тридцати, когда, по нашим предположениям, случилась данная мутация, и с тех пор Каан внешне не изменился ни на один день. Это подтверждают и его личные фото из архива моего отца.
– А можно на него взглянуть?
– Боюсь, что это исключено, – учтиво возразила Аврора. – Прошу не обижаться.
– Но менейр Вольски обещал моему редактору один снимок.
– Роман мастер по части обещаний, – Аврора была непреклонна, – но я как глава компании вынуждена вам отказать. Доминик находится в Пирамиде с самого момента её основания, и каждый день каждому работнику «Мэссив Генетик» есть до него дело. Неусыпный интерес и любопытство утомляют, а в его случае ещё и ощутимо злят. Поэтому настоятельно не советую устраивать за ним охоту, если не хотите, чтобы ваша камера оказалась разбитой сразу после того, как будет сделан первый же снимок. С моей стороны это ни в коем случае не угроза, но за Доминика я ручаться не могу – он весьма вспыльчив и к тому же устал от постоянного внимания персонала.
– Понимаю.
На самом деле Кристина уже прикидывала в уме, как проберётся на задний двор ради эксклюзивного снимка и в качестве награды попросит у главного редактора две серебряные карточки. Она кивнула в знак согласия с предостережением Авроры и продолжила:
– Мы в редакции часто обсуждаем вашу работу и то, что она значит для Гёльдерлина, и, признаться, я никогда не могла понять, как такое возможно. Бессмертие всегда окружали легенды, а теперь мы с вами открыто обсуждаем доказательство невозможного. Как вы думаете, – она подалась вперёд, – какова вероятность, что данная мутация гена HL1S может быть обнаружена и у других людей?
На самом деле Кристина покривила душой, назвав то, что начинало твориться в редакции «Ока» при упоминании фамилии Сантери, обсуждением. Её коллеги до хрипа, до драки отстаивали своё мнение по вопросу деятельности «Мэссив Генетик». Кто-то считал эту работу самым важным делом, творящимся в интересах человечества, кто-то – преступлением против этого самого человечества, кто-то пытался найти в этих спорах общий знаменатель, а кто-то тихо сидел на своём месте, подвергая сомнению свои незрелые теории и ища новые факты, чтобы, как кирпичики, складывать их в основание нового мнения.
– Это неизвестно, – ответила Аврора, и Кристина будто уловила в её голосе сожаление не только учёного. – Мы с отцом, когда он был ещё жив, провели ряд исследований генов более пятидесяти тысяч человек и нигде не обнаружили каких-либо предпосылок для мутации в данном гене, – продолжала она. – В процессе обследований Доминика мой отец пришёл к выводу, что механизм его мутации запустила клиническая смерть, которую он пережил, но, если это так, то проверить вероятность данной мутации у других людей представляется возможным только через аналогичную ситуацию, что несколько негуманно, как вы понимаете. Поэтому в данный момент мы работаем с городскими госпиталями, которые предоставляют нам данные о больных, чтобы облегчить нашу работу. Да, это всё равно, что искать иголку в стоге сена, но, кто знает, возможно, нам улыбнётся удача и мы найдём второго Доминика, и тогда у нас появятся данные для более правильных выводов.
– Если честно, я думала, что всё звучит более обнадёживающе, – поджала губы журналистка. – А что думает сам Доминик? Каково ему жить, зная, что он переживёт всё вокруг? Каково это – фактически быть чудом природы?
– Не думаю, что Доминика с его безусловной уникальностью можно назвать чудом природы. То, что он из себя представляет, вполне объясняется логичными научными теориями. Я с определённой долей уверенности могу заявить, что всем известная легенда о бессмертии имеет в своей основе банальное невежество людей, которые до последнего момента понятия не имели о существовании организмов, способных восстанавливать строение всех своих клеток. Если бы, скажем, лет пятьсот назад учёным времён Святой благодати рассказали о существовании на планете животных, способных заново выращивать утерянные части тела или полностью тела, этот смельчак бы очень быстро оказался на костре. Однако сейчас никто не назовёт ересью и не поставит под сомнение факт существования ящериц, способных заново отращивать отброшенные хвосты, морских звёзд или простейших организмов, способных восстанавливать себя полностью из единственной клетки, не так ли? Вы слышали о губках или гидрах?