Люба лежала перед ним с покорностью и надеждой, обнаженная по пояс. Тот осмотрел замок, поковырялся в нем отверткой, долго изучал через лупу. Потом восхищенно цокнул языком: «Класс!»
Затем сделал слепок ключа и обещал на следующий день принести дубликат. Но впереди была еще ночь — целая вечность.
Коля долго успокаивал ее и гладил. Но она вдруг разозлилась на него, на пояс, на умельца, на подругу, на мужа, на весь белый свет.
— Уходи! — зарычала она львицей, и Коля испуганно выскочил за дверь.
Даже дочь раздражала ее сейчас, и Люба отшлепала ее. Та заревела, а с ней и Люба — от злости, от беспомощности… и от любви к мужу. Потом успокоила и себя, и дочь. Пошла в душ. Встала под ледяную воду. Но это не помогло. Желание росло. Либидо рвалось на волю из-под медного гнета.
Женщина легла в кровать, широко раскинула ноги, словно это могло принести облегчение. Потом стала хлестать рукой по медной пластине, скрывавшей влагалище. И вот, о чудо, легкое предвестие оргазма возникло внизу живота.
Тут вбежала разбуженная дочь.
— Мама, мама, ты что?! Я боюсь!
Люба быстро накинула на себя одеяло и застонала в бессилии, закусив губу.
— Мама, что ты?!
— Ничего, ничего дочка. По папе я скучаю. Вот вырастешь большая — и тоже будешь скучать по своему мужу.
— А кто он будет, мой муж?
— Этого я не знаю, — мама притянула ее к себе.
Дочь задела за металл.
— А это что такое?
— Это… это папа подарил, чтоб я его помнила. Ну, а теперь иди к себе и спи. И я буду спать…
— Я с тобой хочу.
— Нет, лучше я к тебе приду. Пойдем.
Она перебралась в комнату дочери и принялась ей рассказывать, как она познакомилась с папой.
Дочь уже давно спала, а Люба все говорила и говорила, и это приносило облегчение.
За окном уже рассветало, когда она забылась сном.
Как наяву, в дверь позвонили.
Люба вскочила, открыла дверь. Вошли Коля и умелец.
Они быстро схватили Любу за руки и за ноги, положили на кровать и, ключом отомкнув пояс, сорвали его с тела. А затем, мигом раздевшись, набросились на изголодавшуюся женщину.
Они решили сразу оба овладеть ею. Коля лег на спину, выставив огромный член, и Люба тут же уселась на него. Нагнулась, легла Коле на грудь, а умелец пристроился к ней сзади и вломился в анус.
Ощутив в себе сразу два члена, женщина зарычала и кончила, заливая Николая своей влагой. Николай дергался и ерзал под Любой, а в ее влагалище ерзал поршень. Тем временем мастер своего дела, шумно дыша, — как шомполом, драл ей анальное отверстие и, наконец, залил туда лошадиную порцию спермы. Залил и от счастья заржал. Теперь в Любе остался только один член. Но и он вскоре задергался в тоннеле, разбрызгивая по стенкам горячую жидкость.
Тогда женщина легла; специалист навалился на нее, а Коля сунул своей поршень ей в рот. Люба сосала, сосала, сосала… Пока Николай не выплеснул ей в рот свою порцию любви. А за ним и молодец, захрипев, кончил. И опять победно заржал. И тотчас же, в ответ ему, раздались оглушительные звуки! Двери распахнулись, и в комнату ворвалось целое стадо грубых, наглых мужчин. Никаких ласк, никаких нежных слов, только страстная дрючка, и Люба принимала это с величайшим удовольствием!
Влагалище у нее стало, как пояс… медное? Но тут появилась подруга и стала подливать в ее вагину масла, потому что смазки не было.
Потом появился муж.
Ничуть не удивившись, он встал в очередь и тоже… Любу.
После чего Николай надел на мужа пояс верности, и все стали издеваться над ним.
— Люба! Освободи меня! — вопил муж. — Освободи! Мне же скоро улетать! Назад! В командировку!
Но Люба оставалась холодной и безучастной.
— Освободи! — орал муж.
— Нет! — рявкнула она наконец… и проснулась.
Все тело болело и ныло, будто по ней и в самом деле промчался табун лошадей. Вся простыня была мокрой. «Неужели я кончила во сне? — удивилась она. — Ну и чушь мне приснилась!»
Люба встала, накинула халат, выпила воды и подмылась. Вскоре должен был прийти умелец и выпустить на свободу ее похоть, ее желание, ее греховность. Но чем ближе подходило время освобождения, тем тревожнее становилась Люба. «Ведь придется и ему дать, — думала она про умельца. — А потом заляжем с Колей, отведем душу… Измена… подлая измена… Ну и что? Я ведь живая. Пусть Виктор не ездит никуда».
Тут она вспомнила, что встречалась с Николаем даже при Викторе. А ведь Николая она совсем не любила, просто подруга подбила ее за компанию.
Странно, но от таких воспоминаний желание не прибавлялось, а наоборот, убывало. Вместо него появились стыд и раскаяние. Ей совсем уже не хотелось снимать пояс верности и трахаться с чужими мужчинами. Только Виктор, только он был ей теперь родным и желанным.