- Нет ничего, - сказал Виктор.
- Терпение, мой друг, терпение! - призвал Шатков.
- А может быть, венерские рыбы равнодушны к свету? - высказал предположение Денни Уилкинс. - Это наши, земные, стремглав несутся на огонек...
- Не думаю, - Шатков теперь один с надеждой всматривался в освещенную воду. - Если они действительно рыбы, то огонь и на них должен производить магическое действие.
- Что за вопрос! - поддержал астрозоолога философ Безликов.
Лодка приближалась к морю. Уже слышался ровный рокот наката. Виктор вытащил из воды лампу, озарившую, подобно вспышке молнии, реку и надувные лодки с рыболовами, и выключил свет. Шатков и Денни Уилкинс сели на весла, и лодка быстро понеслась к морю. Шум наката равномерно нарастал, и вскоре легкое покачивание подсказало гребцам, что они вышли из реки.
- Нужно отплыть подальше, - предложил Шатков. - Незачем толкаться всем у самого берега.
- Можно и подальше, - согласился Денни Уилкинс.
Они плыли до тех пор, пока красный огонек на вершине радиомачты не снизился наполовину.
- Стоп, - сказал Виктор. - А то маяк потеряем из виду.
Было очень тихо. Шум наката уже не доносился сюда.
- Зажигать лампы? - спросил Виктор.
- Подождите немного. Может быть, морские животные на Венере тоже фосфоресцируют, как и на Земле, - Шатков, стоя посередине лодки, осматривал море. - Мне показалось, что раза два под веслами вспыхивали зеленоватые искры.
Да, ночное море жило своей, таинственной и мало понятной жизнью. Иногда слышался короткий всплеск, а иной раз словно кто-то спичкой чиркал по черной воде - слабый белый свет вспыхивал и гас. Виктор лег на дно лодки и свесился через борт. Рядом с собою он чувствовал сидящего на портфеле "философа". Виктор лежал долго и вдруг ему показалось, что в черной глубине зажглись два неярких огонька. Он тихонько окликнул своих спутников, и они тоже склонились над бортом. Огоньки приближались. Теперь они стали похожи на два круглых зеленоватых глаза. Свет их не озарял воду, но они выделялись четко и медленно увеличивались в размерах.
- Что это? - прошептал Виктор, чувствуя, как мурашки пробежали у него по спине.
- Не знаю, - шепотом ответил Шатков. Как видно, он чувствовал себя менее уверенно, чем днем, потому что немножко отодвинулся от борта.
Теперь глаза были совсем близко и перестали увеличиваться в размерах. Они были круглые, как блюдца, и без зрачков. Виктору хотелось отвернуться, спрятаться от этих глаз, но глаза словно приказывали ему лежать неподвижно. Рядом что-то тревожно забормотал Безликов, а потом Виктор почувствовал, что Крестовин отполз от борта. Лодка слегка вздрогнула Крестовин встал на ноги. А Виктор все смотрел и смотрел в круглые зеленые глаза...
Острога с коротким всплеском врезалась в воду. Глаза потухли. Потухли мгновенно. И ничто не шевельнулось в глубине.
- Далеко была, гадина, - выругался Денни Уилкинс. - А то бы я ее...
Он вытащил острогу и, не спрашивая разрешения у Шаткова, включил свет и поднял лампу, как факел, над головой. Лодка слабо покачивалась в центре светлого круга, но дальше ничего не было видно.
- У меня п'едложение, - запинаясь, сказал "философ" Безликов. - Давайте подплывем немножко к берегу. Мы одни так далеко ушли в море.
- Нет, - к Шаткову вернулось самообладание. - Ведь пока еще ничего не случилось.
- Боже ж мой! - Безликов нервно двинулся на портфеле и вдруг убедительно доказал, что логическое мышление - это именно то, что свойственно ему: - Когда случится - будет поздно!
Неизвестно, чем кончился бы этот спор, но Денни Уилкинс решительно сказал:
- Опускаем фонари в воду! А вы все-таки не свешивайтесь над бортом!..
Снова запылал в чернильной воде светлый шар со срезанной поверхностью воды макушкой. Потом рядом с ним загорелся второй, они слились. Прошла минута, вторая, третья... Узкая темная тень скользнула по краю освещенного пространства. Она промелькнула так быстро, что ни Денни Уилкинс, ни Виктор не успели поднять остроги... Прошла еще минута, и внезапно в светлый круг влетело веретенообразное существо с острой мордой. Ослепленное, оно неподвижно замерло в полуметре от лодки. Денни Уилкинс не промахнулся острога вонзилась у основания черепа, и животное, пронзенное насквозь, бешено рванулось в глубину. Денни Уилкинс выпустил острогу и вцепился в линь. Лодка вздрогнула, двинулась с места, но почти тотчас остановилась, и натянутый линь ослаб. Денни Уилкинс осторожно выбрал его, и убитое животное вновь появилось в круге света.
- Рыба! - восторженно прошептал Шатков. - Это несомненно рыба! Не утопите ее, пожалуйста... Осторожней, осторожней. Вот так. Кладите сюда.
Рыбу бросили на дно лодки, а Денни Уилкинс и Виктор вновь застыли с острогами в руках. Ждать пришлось недолго. Какое-то другое животное с широкой тупой мордой и роговыми шишками на черепе осторожно приблизилось к светлому кругу. Животное остановилось далеко, у противоположного края светлого пространства, и не спешило войти в него: морда животного застыла на грани света и тьмы, а два длинных уса, очевидно очень чувствительных, медленно двигались в освещенной воде, словно животное пыталось на ощупь определить, что это такое - свет.
Философ Безликов, успевший забыть о своем предложении плыть к берегу, поглощенный необычным зрелищем, двинулся на портфеле и почувствовал, как больно уколол его открывшийся замок. "И зачем только я притащил портфель, - сердито подумал он, не спуская глаз с рыбы. - Увидят - вот смеяться будут". Безликову очень захотелось спрятать портфель, но он пришел к заключению, что самое разумное - сидеть на нем, и тогда никто его не заметит.
Едва слышно щелкнул в руках Шаткова фотоаппарат.
- Бить? - спросил Виктор.
- Попробуй.
Острога вошла в воду в сантиметре от морды животного, и оно тотчас исчезло.
- 'астяпа! - громко крикнул Безликов. - Вот 'астяпа. Дай сюда ост'огу!
- Как же! - возразил Виктор. - Это ж вам не справочники цитировать!
- Как 'азгова'иваешь, мальчишка! Когда я их цити'овал?! - обиделся Безликов и сам же застеснялся, увидев обращенные к нему удивленные лица. Чувство, очень похожее на бешенство, начало овладевать Безликовым. Нет, он злился не на этих ребят, он злился на самого себя и еще на кое-кого. Но он не позволит, он не позволит! Он вырвет с корнем!