Придя к Батыгину, Виктор молча протянул ему металлический цилиндр, и Батыгин сам вынул из него белый лист, испещренный непонятными значками.
- Венеру кто-то посещал до нас, - сказал Виктор.
Этого Батыгин не ожидал.
- Я понял тебя совершенно иначе, - признался он, разглядывая странный документ. - Бумага это, что ли?
- Похожа на бумагу, но уж очень плотная. А значки...
- Значки похожи на буквы. Но не будем забегать вперед. Рассказывай все подробно.
Виктор рассказал о первых часах полета, о том, как они достигли архипелага и опустились на него.
- Мы пытались обнаружить хоть какие-нибудь признаки жизни на нем, говорил Виктор, - но архипелаг оказался таким же безжизненным, как и материк. Тогда мы полетели дальше, следуя строго на запад. Вскоре мы заметили на горизонте темные неподвижные облака и поняли, что перед нами вершины гор. Дальнейшие наблюдения убедили нас, что мы открыли материк, тогда я послал вам радиограмму... После короткого отдыха мы отправились на юг и посеяли с воздуха часть семян на приморской равнине в тропическом поясе, а потом решили перелететь через горный хребет и засеять внутренние части материка. Хребет оказался высоким, но не очень широким, и сразу же за ним открылась обширная равнина. Там мы сделали второй посев. Уже готовясь улетать обратно, мы заметили посреди равнины столообразный останец со странной пирамидальной башней. Мачук подлетел поближе, и всем нам показалось, что башня эта кем-то сложена, а Свирилин сказал, что такие гурии у нас на Земле обычно складывают альпинисты на горных вершинах и оставляют в них записки о своем восхождении. Эти рассуждения об альпинистах и записках, оставленных среди камней, нас рассмешили, и Свирилин даже немножко обиделся. Он спросил: "Ну, как она могла образоваться, эта башня?.. Объясните, если вы такие умные!" Объяснить никто не мог.
Мы решили разобрать гурий. Он был сложен из очень крупных тяжелых камней, взятых, наверное, тут же у останца. Свирилин, Безликов и я забрались наверх и принялись сталкивать камни: нам едва удавалось сдвигать их с места, и поэтому через полчаса нас сменили. Очевидно, существа, сложившие гурий, были значительно сильнее нас или пользовались какими-то машинами...
- Последнее маловероятно, - вставил замечание Батыгин, и Виктор кивнул.
- Мы тоже так решили. Просто эти существа были сильнее нас раза в два в три. К счастью, нам не пришлось разворачивать весь гурий. Сбросив его верхнюю половину, мы решили отдохнуть, и тут Мачук заметил между камнями какой-то блестящий предмет. Он не стал тратить времени на объяснения и молча показал на него пальцем...
Виктор на секунду умолк; живо представилось ему то мгновение, когда они, сбросив последние камни, бережно подняли тяжелый гладкий цилиндр. Все стояли молча, пораженные невероятным открытием... Никогда ранее не осознавал Виктор с такой зримой конкретностью бесконечности природы, ее неисчерпаемого многообразия. Порою и раньше ему казалось, что он соприкоснулся с вечностью, ощутил ее холодное дыхание, порою и раньше охватывало его смешанное чувство восторга, веры в собственные силы и робости, страха перед бесконечностью. Но все, что случалось раньше, случалось на Земле, а это произошло после того, как сбылись самые фантастические мечты, - произошло на Венере, на планете, которую они собирались сделать своим вторым домом... Сейчас они не встретились с таинственными межзвездными скитальцами, но кто может сказать, что произойдет после того, как люди поселятся на Венере?.. Что, если скитальцы еще раз залетят сюда?.. Примерно то же самое думали в те минуты и товарищи Виктора, молча рассматривая странный предмет...
Виктор тряхнул головой, отгоняя воспоминания, и продолжал рассказ:
- Вот он, этот цилиндр, - Виктор поднял его и показал всем собравшимся. - Сколько времени пролежал он на Венере, мы не знаем. Но ржавчина не тронула стенки. Сделан он из вещества, очень похожего на сталь. Открыть цилиндр нам удалось без всякого труда - в намерения таинственных скитальцев и не входило запирать его на замок с секретом, они оставили цилиндр для следующих посетителей Венеры, которыми оказались мы... В первый большой цилиндр они вложили второй, поменьше, где и хранился документ, который сейчас у Николая Федоровича... Находка настолько поразила нас, что мы решили немедленно доставить ее в Землеград. А когда пришел неожиданный приказ продолжать работу, я подумал, что дело тут в каком-то недоразумении, и решил возвращаться. Вдруг мы погибли бы - тогда ни вы, ни те, кто прилетит сюда после нас, ничего не узнали бы. А в записке может содержаться какое-нибудь серьезное сообщение, а может быть, даже предупреждение... Вот, пожалуй, и все...
Рассказ Виктора и, главное, документ, который Батыгин продолжал держать в руках, произвели огромное впечатление. Все думали о новой великой тайне, о новой загадке, поставленной перед человеком космосом...
- Не знаю, кто они, - нарушил молчание Костик, - но только это равнодушные существа. Они прилетели на Венеру, сложили гурий и отправились дальше. А мы прилетели, чтобы преобразовать планету!..
- Наверное, им этого не было нужно, - возразил Батыгин. Нам нужно, мы и преобразуем... Вижу, что всем вам хочется посмотреть на документ. Посмотрите. А потом мы снимем с документа копию. Если специалистам на Земле удастся расшифровать документ, мы проникнем в великую тайну!
Все поочередно подходили к Батыгину и вглядывались в загадочные письмена с робкой надеждой хоть что-нибудь понять. Надежды, разумеется, не сбылись, никто ничего не понял, но все единодушно решили, что документ этот скорее всего простая справка о посещении загадочными астронавтами Венеры...
- В общем ясно, что они не с Земли, - заключил Свирилин. - Но откуда не угадаешь!
- Даже если у них написано - откуда, мы же все равно не поймем, потому что по-разному называем одну и ту же звезду или звездную систему, - сказал Виктор.
- А вдруг у них тоже имеются какие-нибудь виды на Венеру, и в этом письме предупреждение? - спросил Костик.
- Не знаю, - ответил Батыгин. - Не будем гадать. Но разве люди не сумеют в крайнем случае постоять за себя?..
- Сумеют, - сказал Виктор.
Батыгин умирал. Большой умный человек, ученый-естественник, он чувствовал приближение смерти, знал, что протянет еще несколько месяцев, и ждал конца спокойно, не волнуясь и не волнуя других.