Только врач и Травин догадывались, что происходит с ним.
- Вы напрасно огорчаетесь, - говорил Батыгин Травину. - Свое дело я сделал, а моретрясение лишь немного ускорило конец. Я еще на Земле понимал, что отправляюсь в последнее путешествие.
Врач не стал протестовать, когда Батыгин попросил перевезти его в Землеград, к берегу океана. Большую часть времени Батыгин проводил теперь на берегу и лишь иногда медленно обходил человеческие владения на Венере. Однажды после долгого перерыва он встретился с Безликовым. Впрочем, слово "встретился" тут не очень подходит. Прогуливаясь по поселку, Батыгин увидел доброго молодца, лихо орудовавшего лопатой, - добрый молодец рыл для чего-то яму.
- А! Это вы, - сказал Батыгин. - Как самочувствие?
- Что за вопрос! - ответил Безликов. - Превосходно!
Он и на самом деле выглядел прекрасно. Полет за океан вновь приобщил его к геологии; глядя на него, теперь нельзя было даже заподозрить, что совсем недавно этот человек пережил страшную трагедию: утратил солидные источники, из коих привык черпать проверенные знания.
- Вот, грунт посмотреть надумал, - пояснил Безликов. - Шурф копаю. Своими руками - оно основательнее, прочнее...
- Пожалуй, - согласился Батыгин. - Самое важное - найти свое место в жизни и приносить людям пользу, а все остальное - пустяки.
- Правильно! - вгоняя лопату в землю, кивнул Безликов. - Главное приносить пользу! А здесь мне понравилось, - широко показывая вокруг, признался Безликов. - На Земле я тоже с молотка и лопаты начинал. И на Венере пришлось. Геология - ничего не поделаешь! Хоть и астро, а все же геология. Такая наука!
Батыгин почти никогда не оставался один. К нему приходили за советами, рассказывали о сделанном, но Батыгин чувствовал, что все это - просто дань уважения, а на самом деле жизнь экспедиции настолько налажена, что опекать никого не нужно. И так получилось не потому, что все имели задания и теперь добросовестно выполняли их, а потому, что люди знали свое дело и каждый работал, не дожидаясь указаний... С атомохода "Витязь" сообщали, что на экваторе температура не превышает сорока градусов жары, что все в отряде здоровы и они производят посадки. С вертолета, отправившегося под начальством Свирилина в новые странствия, радировали, что на севере обнаружен мощный горный хребет с заснеженными пиками и действующими вулканами; самому высокому пику участники полета присвоили имя Юрия Дерюгина... Близилась осень; посев Мишукина с каждым днем набирал силы, и все ждали, что пшеница вот-вот заколосится. Шатков и Громов закончили монтаж батискафа и готовились к погружению. Виктор целыми днями ходил около них и все уговаривал Громова остаться на берегу и разрешить ему, Виктору, опуститься в глубины океана; но Громов не соглашался, и разговоры на эту тему велись у них с утра до позднего вечера...
А Батыгин думал, что вот таким и должно быть руководство при коммунизме - без мелочной опеки, без начальственного окрика. В сущности оно сведется к выработке общего плана и контролю за выполнением. А фактическое выполнение плана, осуществление идеи - это уже дело самого народа, сложившихся производственных коллективов сих выборными правлениями. Например, как протекает жизнь у него в экспедиции?.. Есть идея, которая всем понятна и близка, которой все увлечены, и люди вдохновенно трудятся, не думая, какой пост они занимают - руководящий или рядовой, потому что им дорого дело, а не собственная карьера... А он, Батыгин, давший людям эту идею, сейчас только наблюдает, правильно ли воплощают ее, нет ли диспропорций в выполнении общего задания...
И Батыгин с радостью думал, что если такие же люди прилетят на Венеру через несколько десятков лет, то дела тут пойдут отлично и история человечества на Венере действительно сложится совершенно иначе, чем на Земле.
Чаще всего рядом с Батыгиным сидел Денни Уилкинс: рука у него заживала медленно, и он не мог работать.
- Я вам не мешаю? - спрашивал он обычно у Батыгина.
- Нет, - отвечал тот, потому что Денни Уилкинс действительно не мешал ему.
- Хорошо мне с вами, - объяснил он как-то Батыгину. - Спокойно. Вот сидеть бы так и сидеть... И смотреть, как волны набегают на берег. Больше ничего и не нужно...
- О чем ты тоскуешь? - спрашивал Батыгин. - О Земле?
- Так вообще, о жизни, - уклончиво отвечал Денни Уилкинс.
- Что же тебе тосковать? - улыбался Батыгин. - Ты еще молод, жизнь у тебя впереди, и ты сможешь сделать ее такой, какой захочешь...
- Не так-то это просто...
- Не узнаю тебя, Крестовин. Ты всегда казался мне энергичным, решительным, смелым...
Когда разговор принимал слишком рискованное направление, Денни Уилкинс умолкал, но не уходил, потому что рядом с Батыгиным было не только хорошо и спокойно, но и легко мечталось. Денни Уилкинс думал, что его жизнь могла бы сложиться иначе и тогда он не продался бы Герберштейну и, может быть, стал бы таким же человеком, как Батыгин, и уж наверняка таким, как Виктор... А теперь? Кто он теперь?.. Агент под кличкой "Найденыш"! Герберштейн не ошибся - он ловкий агент, он сумел открыть тайну Батыгина и не навлек на себя ни малейших подозрений; наоборот, он завоевал всеобщее расположение... Но разве сможет этот агент "Найденыш", вернувшись на Землю, погубить дело, которому эти замечательные люди посвятили свою жизнь?.. А что ждет "Найденыша" на Земле, если он не раскроет замысла Батыгина? Самое меньшее - разоблачение перед Надей, перед всеми товарищами. Самое большее - страшная смерть: если он попадет в лапы Герберштейна, тот пытками постарается вырвать у него все сведения... Не соверши он этого дурацкого убийства Юры Дерюгина, - такого же хорошего парня, как все они! - тогда бы он не раздумывал, не боялся бы разоблачения и еще потягался бы силами с Герберштейном! Но Юрий Дерюгин мертв, и что теперь делать, что?.. И не с кем посоветоваться, - никому, даже самому лучшему другу, нельзя открыть душу...
Прибежал Виктор и радостно крикнул:
- Николай Федорович! Пшеница зацвела!
Все население Землеграда, как в тот день, когда прокладывали первую борозду, отправилось на поле. И Батыгин тяжело зашагал вместе со всеми.
Пшеница цвела, и ветер нес над полем зеленоватые облачка пыльцы.