Единственный выход не попасться в ловушку – читать японские научные труды. Благо последний семестр посвящен эпохе Мэйдзи с упором на предшествующие периоды истории.
– А вы знаете, как умер первый Токугава?
– Простите, что? – удивилась я. Вопрос застал меня врасплох.
Как часто люди придают значение забвению человека? Редко. Смерть – то, что не обсуждается, ее боятся.
– Вам какая больше версия нравится: что он умер от венерических заболеваний или же от пищевого отравления?
Вот и началось то, что я, в общем, ожидала. Среди всех преподавателей только Сэкигути-сан проявлял мелочность к малоизвестным историческим подробностям. Наверное, мне не удастся посетить бар, присоединившись к ребятам: вместо этого придется собрать остатки мнимой гордости, чтобы не расплакаться, прежде чем за мной закроется дверь кабинета.
Меня охватил озноб, как будто на меня вылили ведро ледяной воды. Сегодняшний день можно считать худшим в жизни.
Не считая день смерти отца. Но раз бой заранее проигран, можно расслабиться.
Что я и попыталась сделать.
– Я бы хотела придерживаться версии, что его все-таки убил не секс[14]. – Честно говоря, я часто слышала подобную версию, но она всегда казалась мне несколько нелепой по сравнению с достижениями великого правителя.
Увы, что сделано, то сделано.
Я почти сразу поняла, что слетело с моих губ, но было уже поздно. По аудитории пронеслись едва уловимые смешки.
– Айуми-сан, я бы хотел попросить вас остаться и подумать над ответом снова. Здесь помимо вас находится еще десять студентов, – строго сказал преподаватель, нахмурив брови, и сжал челюсти. – Вас не затруднит? Или вы можете прямо сейчас покинуть аудиторию, к сожалению не узнав, сдали вы экзамен или нет.
Мучительно склонив голову, я встала и пошла в конец аудитории. Даже к выговору мне уже давно следовало приготовиться. Шесть лет назад Сэкигути-сан предупредил меня, чтобы я не рассчитывала на его снисходительность.
В сознании мягким облаком возникло воспоминание. Совсем юная я в маленьком парке у храма ожидаю встречи с единственным близким человеком. В тот день мне в ладони упал красный конверт, набитый йенами. Скажу начистоту, никогда прежде я не держала в руках такую крупную денежную сумму.
– Я просто исполняю волю твоего отца. Тебе придется учиться не поднимая головы, если ты действительно хочешь закончить университет, – сурово подчеркнул Сэкигути-сан, пока я мечтательно любовалась красотами природы. – И если кто-то проведает, что я как-то поспособствовал твоему поступлению, то уйду либо я, либо ты. В любом случае подобный расклад не обесценивает твои таланты и начитанность, но имей это в виду.
Спустя полтора часа аудитория опустела. Экзамен сдали абсолютно все, даже Лилиан, в голове которой информация держится ровно десять минут.
– Сэкигути-сенсей, могу ли я узнать результат?
Повисла пауза, в воздухе витало напряжение. Преподаватель не должен оставаться наедине со студентом, таково негласное университетское правило, именно поэтому я так не любила задерживаться в кабинетах, боясь, что кто-то может неправильно понять мое промедление.
Преподаватель неторопливо поднялся из-за стола, попутно раскладывая вещи на свои места.
– А вы уже думали, чем займетесь после магистратуры?
– Нет, – поспешно ответила я. – Пока нет.
И снова воцарилась тишина. Сэкигути-сан будто не решался сказать то, что думает, но наконец посчитал нужным заговорить. Я же обратила внимание на то, насколько вдумчиво он подбирал слова.
– У вас достаточно глубокие познания, Айуми-сан, и мне удалось взглянуть на некоторые тезисы вашей выпускной работы. Мой вам совет – оставаться здесь и продолжить научные изыскания. Возможно, мне удастся найти того, кто поможет вам в научной работе и в будущем.
У меня никогда не хватало смелости спросить преподавателя напрямую, почему он до сих пор поддерживает меня. Неужели был настолько близким другом моего покойного отца? Но почему Сэкигути-сан так редко упоминает о нем?
Еще с того дня, когда меня зачислили в университет, любые личные темы пресекались. Между нами оставалась дистанция преподавателя и студента. Даже сейчас я смотрю на него, пытаясь мысленно представить отца. Как бы он выглядел сейчас, если бы…
– Айуми-сан, – обратился Сэкигути-сан, вырывая меня из раздумий. – Вы слышите меня?
– Да… мне… мне надо идти, простите, мне действительно стоит поразмыслить над ответом. Спасибо, – выпалила я, несколько раз смущенно поклонившись.
14
По одной из версий, Токугава Иэясу (1543–1616) чрезвычайно любил женщин, что и сгубило сёгуна, подкосив его здоровье.