– Яр Хайдер – мой друг.
– Вождю нужна правая рука, – сказал Кулам Хан.
– Говори прямо, – попросил я.
– Ну что ж. – Он оглянулся, чтобы проверить, не подслушивают ли нас. – Помоги мне, и, когда я стану вождем в Кадаре, я обещаю, что девушке не причинят вреда и никто не будет оспаривать твоего права на выкуп. Я возведу тебя высоко и в совете, и на войне. Все это я сделаю, если ты вместе с Яром Али поможешь мне.
– А Яр Хайдер?
– Если он поможет мне, я обещаю ему то же самое. И Магомету Али тоже. Только ничего не говори Яру Хайдеру, чтобы он не выдал меня Хумаил Хану.
Я ничего не ответил.
– Подумай о том, что я тебе сказал, – произнес Кулам Хан, вставая. – Я верю тебе, Хода Хан, потому что ты не любишь Хумаил Хана и, кроме того, ты не похож на предателя. Что странно для априди. Скажи все это и Яру Али.
Он пошел к выходу, а я смотрел ему вслед. Он был высокий, с гордой осанкой, и носил свою саблю, как доблестный муж. Говорили, что в его жилах течет кровь дуррани,[3] и я верил этому. Кадар мог выбрать и худшего вождя, чем Кулам Хан.
Вскоре я пошел к Яру Али и рассказал ему все, что Кулам Хан сказал мне.
– Лучше бы нам ему помочь, – сказал я, – потому что вождь завладеет девушкой. Или мулла, а может быть, Кулам Хан захватит власть без нашей помощи и сам возьмет или мемсахиб, или выкуп за нее.
– Клянусь Аллахом! – вскричал Яр Али, метнув свой нож в пол. Он всегда так делал, когда был в гневе. – Я буду охранять девушку и получу за нее выкуп, несмотря на Хумаил Хана, Кулам Хана, муллу и самого дьявола. Почему я должен помогать Кулам Хану? Почему я должен помогать всякому априди? Клянусь Аллахом! Я уже давно рвусь отсюда, но выкуп мешает мне покинуть эти проклятые горы и увидеть внешний мир. Иди к Кулам Хану и скажи, что я убью Хумаил Хана, когда сам захочу, и не раньше. А когда я это сделаю, пусть Кулам, или Дарза, или шайтан становятся вождями, черт бы их всех побрал!
Я ушел, а он сидел в своем доме мрачный и снова и снова вонзал нож в пол. Странным человеком был этот Яр Али Хан.
Я не решился передавать его слова Кулам Хану, потому что боялся: ведь если заметят наши переговоры, вождь может заподозрить недоброе.
И я ничего не сказал Яру Хайдеру, зная, что он сам хотел стать вождем и не остался бы спокойно стоять в стороне, видя, как Кулам Хан берет власть в свои руки.
Но Магомету Али я все рассказал, и он сказал мне, что поможет Кулам Хану.
– Я помогу даже Дарза Шаху скинуть Хумаил Хана.
Наступил день выкупа. Отряды англичан рыскали в горах, но они не смогли найти Кадар, и мы решили, что сахиб полковник сдался и приготовил выкуп.
Замысел был такой. Мы с Яром Али тайно придем на то место, где должны оставить выкуп, и понаблюдаем за теми, кто там будет. Потом мы вернемся в Кадар и, если все будет спокойно, вчетвером – я, Яр Али, Яр Хайдер и Магомет Али – привезем девушку на место выкупа.
– Клянусь Аллахом! – сказал Яр Али людям Кадара. – Если девушку кто-нибудь обидит, я сровняю Кадар с землей. Я буду жечь и рубить и убью каждого мужчину, каждую женщину и каждого ребенка в Кадаре!
И мы покинули деревню.
Я не знаю, почему люди из племени заккахель[4] бродили так далеко от равнин и почему они так осмелели, что вторглись в страну априди, но мы узнали об их появлении, когда со стороны гор раздался ружейный выстрел. Пуля просвистела у моего лица.
Мы прыгнули за валуны и открыли ответный огонь. Но пока продолжалась эта перестрелка, ни мы им не причинили ущерба, ни они нам; однако нападавших было около десяти человек, и они подбирались все ближе и ближе, затаиваясь, перебегая от валуна к валуну и стреляя на ходу.
Вскоре один из них неосторожно высунулся, и его тюрбан показался над камнем. После этого закка осталось уже девять.
Мы с Яром Али начали отступать, скользя от камня к камню, как и наши враги.
И вдруг, огибая большой валун, я столкнулся нос к носу с одним закка, который подбирался, чтобы ударить с тыла. У меня в руке была сабля, и я ударил его прежде, чем он смог поднять винтовку.
Тогда с диким криком другие закка бросились на нас. Когда они вышли из укрытия, Яр Али выстрелил, и враг упал. Остальные продолжали приближаться. Я увидел, как Яр Али уложил еще троих ударами сабли, а потом у меня не осталось времени смотреть по сторонам, потому что пришлось биться со здоровенным закка, который оказался свирепым воином. Сперва я думал, что их только десять, но вскоре к ним присоединились и остальные.
Клянусь Аллахом, они насели на нас, как волки на тигра!
Я с трудом защищался, и наконец закка с издевкой засмеялся, поднимая саблю, чтобы нанести удар, который должен был отправить меня к Иблису. Но когда он замахнулся, высоко в горах прогремел выстрел. Закка упал.
Яр Али прислонился спиной к валуну, отчаянно отстаивая свою жизнь. Его одежда превратилась в лохмотья, а хайберский нож был красным от крови. Четыре закка лежали у его ног.
Когда они опять пошли в наступление, снова раздался выстрел и очередной закка упал вниз лицом.
Воины кружились вокруг нас, и всякий раз, когда они приближались, один из них падал на землю.
И тогда я увидел на горе странное зрелище. По крутому склону спускался какой-то человек, европеец, одетый в костюм для верховой езды и шлем, какой надевают англичане, когда ездят верхом. Он спускался быстро, не разбирая дороги, прыгая с камня на камень, как горный козел.
Закка тоже заметили его. Они немного помедлили, огляделись и вдруг – о чудо из чудес! – повернулись и побежали прочь, как будто сам дьявол гнался за ними.
Человек спустился с горы. Мы молча смотрели на него. Он был среднего роста, худой и жилистый. Волосы черные, как и глаза. Он улыбался.