– Я вам верю, – отозвался Диос.
Поскольку ему пришлось поддержать вывод Годсена, он на всякий случай сердито посмотрел на других руководителей.
– Однако я не потерплю публичных разногласий между нами. Если до меня дойдёт слух, что хотя бы одно слово из нашей беседы вышло за пределы этой комнаты, я выпущу из виновного всю кровь. По капле! Легко навешивать всех собак после свершившегося факта. Но давайте оставим лёгкую работу для других людей.
Это была ещё одна фраза, нацеленная на Холта Фэснера. Когда Годсен передаст сё Дракону, она примет совсем иной смысл. «Холт, злобное чудовище! Оставь Мин и Хэши в покое. Если ты захочешь наказать кого-нибудь за то, что случится с Энгусом, сконцентрируй свою злобу на мне. Я готов заплатить за мои ошибки». Диос боялся, что Хэши и Мин могут разделить его участь. И тем не менее он упорно шёл по выбранному пути.
– Другие возражения? Другие проблемы? – резко спросил он.
Решив, что сё миг настал, Мин произнесла:
– Морн Хайленд.
Спектр её ауры свидетельствовал о силе эмоций. Все её сомнения и страхи слились воедино в этом имени. Уорден непроизвольно напрягся. Он ценил руководителя Подразделения спецназа и разделял её боль, но почему-то не мог быть с ней таким же мягким, как с Годсеном.
– А она здесь при чём? – сердито спросил Уорден.
Проклятьем и благословением Диоса было то, что Мин Доннер слишком доверяла ему, чтобы бояться его гнева. Она редко спорила с ним, но это являлось скорее знаком уважения, а не признаком робости.
– Как и Годсен Фрик, я не верю Тэвернеру, – сказала она. – В отличие от руководителя службы протокола, меня не волнует мнение совета. Хотя я тоже боюсь предательства. Оценив начало операции, я поняла логику вашего выбора. Термопайл не мог лететь на верфи «Купюра» один. И любой человек, отправленный нами с Энгусом, вряд ли оказал бы ему большую помощь. Конечно, сам по себе Тэвернер – дерьмо, но он лучший, на ком мы могли остановиться.
Мин посмотрела на Фрика, словно искала у него поддержки.
– Другое дело – Морн Хайленд, – продолжила она. – Я не понимаю вашего отношения к этой женщине. По какой-то причине вы отказались запрограммировать Термопайла на сё спасение. Я не могу этого понять! И не пойму, пока вы не расскажете мне, почему её отдали Саккорсо. Почему она стала той ценой, которую заплатили за его услуги? Ведь раньше он довольствовался деньгами. И чтобы навредить конкуренту Термопайлу, он снова принял бы деньги. В любом случае он продолжал бы работать на нас. Если бы после ареста Термопайла мы приказали службе безопасности забрать Морн Хайленд у Саккорсо, он ничего не смог бы предпринять.
Мин гневно облизала губы.
– Она была нашим сотрудником! Моей подчинённой1 Пираты насиловали и унижали её несколько недель! Ей вшили нелегальный зонный имплант – и за то время, пока Термопайл издевался над ней, она наверняка получила имплантную зависимость. Ради бога, мы же полицейские! Никто во вселенной не нуждался в нашей помощи так, как она Но мы бросили её в беде Мы отдали её Саккорсо. И я хочу знать – почему!
Хотя Уорден был готов к этому, слова Мин взяли его за живое. Только она могла причинять ему такую боль. Диосу хотелось встать на колени и умолять её: «Мин, прости! Я горько сожалею!» Но вместо этого он взглянул на хронометр. Оставалось две минуты. Пора было заканчивать инструктаж.
– Ещё проблемы? – спросил он у Годсена.
– Беспокойства? – обратился он к Хэши.
– Возражения? – произнёс он, повернувшись к Мин Все трое промолчали. Сомневающийся Годсен, стараю-
щий скрыть возбуждение Хэши и гневная Мин – каждый имел свой собственный инфракрасный оттенок, но никто не дал ему причину для отсрочки. И, будучи человеком точных правил, Уорден сделал следующий шаг на выбранном пути.
– Отлично. Если я правильно понимаю ситуацию, то вы вскоре получите ответы на вопросы, которые вас интересуют Меня не удивил тот факт, что информационная утечка Годсена уже создала определённые проблемы. Особенно шумит Совет Земли и Космоса. Я не в курсе, о чём говорят члены Совета, но полагаю, что слова «некомпетентность», «нарушение долга» и даже «должностное преступление» уже выкрикиваются со всех высоких трибун. На чрезвычайной сессии Совета было заявлено, что для проверки обстоятельств нашумевшего побега будет создана особая комиссия.
Уорден усмехнулся.
– Советники потребовали видеоконференцию. Мы с Хэши должны отчитаться перед ними. Фактически нам предложено связаться с ними прямо сейчас. Как вы знаете, наш устав не обязывает нас сообщать совету о секретных операциях. Но мы с Хэши решили пообщаться с ними.
Он посмотрел на Годсена и Мин.
– Я хочу, чтобы вы остались здесь. Всё, что вы сейчас услышите, будет нашей официальной позицией – позицией, которой вам отныне придётся придерживаться. Если объяснения, которые мы дадим совету, не снимут ваши возражения, то позже я переговорю с вами отдельно.
Годсен отдал честь, демонстрируя своё служебное повиновение.
Мин поджала губы и ничего не сказала.
– Хэши, мы сядем на этом краю стола, – произнёс Уорден, подключая видеоаппаратуру кабинета. – Небольшое отступление от формальностей придаст нам вид людей, говорящих правду.
Диос надеялся, что его злость не будет заметна в голосе. Пока видеокамеры и микрофоны проходили режим проверки, две раздвинувшиеся перегородки открыли большой экран на стене. Лебуол придвинул кресло и неуклюже уселся рядом с начальником. В тот же миг свет в комнате выключился, и только сектор стола остался ярко освещённым. Уорден позвонил секретарше и велел ей открыть канал связи с РСЗК на Земле. Пока Диос и Хэши Лебуол готовились к разговору с советом, Мин Доннер и Годсен Фрик наблюдали за ними из мрака.
После краткой вспышки статических помех на экране появился конференц-зал Руководящего Совета Земли и Космоса. Большую часть помещения занимал огромный овальный стол. Вокруг него перед небольшими терминалами сидели советники – двадцать один представитель всего человечества. Позади каждого из них располагались помощники и консультанты. Обычно людей, опрашиваемых советом, усаживали за столом для свидетелей во внутреннем пространстве овала. Однако сейчас на месте свидетельского столика размещался кубический экран, который показывал Диоса и Лебуола. Их изображение проецировалось аппаратурой таким образом, что каждый из советников, которых Холт Фэснер презрительно называл «голосами», видел двух руководителей полиции прямо перед собой.
В зале присутствовали все члены Совета. Это не удивило Уордена – тема конференции касалась каждого из избранных представителей Земли и её удалённых станций. Он знал имена не только советников, но и их консультантов. В случае необходимости он вспомнил бы даже их биографии. А Хэши мог вывести на терминал досье любого человека, который находился в зале.
Взгляд Уордена скользнул по фигуре старого Вертигуса Шестнадцатого, сидевшего в кресле в неудобной и застывшей позе, – прямо как стальная болванка. Диос не стал задерживать внимание на нём и на других членах совета, которые могли бы поддержать законопроект об отделении. Малейший намёк на его заинтересованность мог бы испортить или даже разрушить их карьеру.
Картинка на экране в кабинете беспокойно подрагивала – очевидно, из-за активности солнечных пятен. По нижней кромке бежали числа и коды, свидетельствовавшие о том, что связисты пытались отфильтровать изображение. К несчастью, нестабильный приём видеосигнала затрагивал болевую зону в его глазных нервах и создавал у Диоса ощущение, похожее на начало мигрени.
Члены Совета зашуршали бумагами, сверяясь с данными на мониторах. На миг их взгляды сфокусировались на изображении Уордена. С его угла зрения казалось, что они смотрели ему в пах. Диос усмехнулся этой мысли и пожалел о недостатках инфракрасного зрения, которое не могло анализировать изображение на экране.