– Я сделал это! Я оттрахал тебя, ублюдок!
Наверное, он имел в виду Билла.
Дэйвис прислонился к стене, сжимая руками грудь и сдерживая фурий. Второй мужчина с облегчением вздохнул и, взглянув на Термопайла, хрипло сказал:
– Я этого не понимаю. Не понимаю, как ты это сделал. Но ты придурок, Энгус! Билл появится здесь через пять минут. Он потребует крови за тех охранников, которых ты убил.
– Нет, он здесь не появится!
Энгусу хотелось кричать. Ему хотелось сбросить напряжение и излить своё ликование. Приставив указательный палец к виску, он проворчал:
– Я могу излучать поля помех! Его видеокамеры ослепли. Билл не увидит нас на записи.
Он ткнул пальцем в сторону люка.
– И сканер тоже не заметил нас. По сведениям Билла, на нашем судне сейчас нет ни одного человека. Мы потерялись где-то на Круизе! Он потратит часы, разыскивая нас в трущобах.
Термопайл понизил голос.
– Мы переключим средства связи на автоматический режим. Если он вызовет нас, бортовой компьютер ответит, что экипаж покинул корабль.
– Энгус, ты дьявол! – прошептал его компаньон. Он вдыхал атмосферу «Трубы», как сладкий и нежный аромат.
– Я чуть в штаны не наложил. Ты мог бы сказать мне об этом раньше.
Энгус хищно оскалился.
– Почему же ты не заставил меня это сделать?
Дэйвис больше не мог терпеть стеснения в груди. Чем дольше он боролся с ним, тем сильнее оно становилось. Ему хотелось избить Термопайла, разорвать его на куски, растереть торжествующую улыбку в мелкую пыль. Память матери принуждала его сражаться с Энгусом до последней капли крови. Только так он мог уклониться от главного «почему».
Энгус и его компаньон были союзниками только внешне. Они противостояли Биллу и помогали Нику Саккорсо, хотя тот предал Термопайла и сдал его службе безопасности Рудной станции. Возможно, они работали на амнионов. Судя по тому, что Дэйвис слышал об отце, злоба Энгуса не имела пределов.
Однако юноша достиг своей точки излома. Сломавшись теперь, он стал бы хрупким, как мел, и в нём не осталось бы прочности. Ему тоже надо было выпустить напряжение – дать выход своим эмоциям. Пошатываясь от переполнявшего его неистовства, он вышел из воздушного шлюза и по узкому коридору направился к кабине лифта. Ему хотелось быть как можно дальше от Энгуса. Но силы кончились, и, развернувшись, он закричал:
– Будь ты проклят! Ты насиловал меня!
Энгус и его спутник замерли на месте, глядя на Дэйвиса как на сумасшедшего.
– Парнишка уже говорил это прежде, – с тревогой заметил толстый мужчина. – Что он имеет в виду?
– А мне откуда знать? – пожал плечами Энгус.
И, сделав шаг вперёд, спросил:
– О чём ты говоришь? Когда это я тебя насиловал? Ты же мой сын, не так ли? Иначе как бы Морн могла родить ребёнка, похожего на меня? Саккорсо заплатит мне за то, что не рассказал об этом. Но я никогда не видел тебя прежде.
Неосознанно подражая Энгусу, Дэйвис потряс кулаками.
– Это из-за таких, как ты, я стал копом. И я сделаю все, чтобы остановить тебя.
Термопайл выпучил глаза.
– Подожди! Подожди минуту! Я уже слышал это однажды. Именно эти слова!
– Энгус, кончай, – вяло вставил его компаньон.
– Заткнись, Майлс, – рявкнул Термопайл. – Дай мне подумать.
Внезапно Дэйвис растерял свой гнев. А гнев был важен – он был его последней защитой. И теперь главное «почему» вышло на поверхность. Дэйвис больше не мог хоронить его внутри себя. Непроизвольная дрожь пробежала по телу юноши. Дикая ярость превратилась в бессилие и страх.
– Что нам говорил капитан Траходав? – спросил Энгус – Амнионы использовали мальчишку в какой-то технологии принудительного роста.
И, имитируя манеру Ника говорить, он медленно и чётко произнёс:
– Они сказали, что при насильственном выращивании зародыша любая женщина превращается в растение.
Но с Морн такого не случилось. Амнионы думали, что это из-за импланта. Они не заинтересовались сю. Им понадобился мальчишка. Они хотели изучить последствия принудительного рождения, при котором мать не потеряла рассудок.
Глаза Энгуса заблестели.
– Я ничего не знаю о принудительном росте. Копы не снабдили меня такими сведениями. Но, вероятно, Морн должна была потерять разум, потому что амнионы отдали её воспоминания Дэйвису. Они скопировали в сознание мальчишки её переживания, потому что он не успел развить своё собственное.
Термопайл захохотал.
– Дэйвис принимает себя за Морн! Он думает, что я насиловал его! И мальчишка считает, что это он убил сё семью!
Вот оно – главное «почему»!
Ник дал ему намёк, но Дэйвис его не понял.
«После того, как она уничтожила „Повелителя звёзд“, Энгус нашёл её в обломках и спас».
Она убила всю свою семью.
Обхватив руками плечи, Дэйвис Хайленд сел на пол и сжался в комочек, как маленький ребёнок.
Энгус
Реакция юноши напугала Термопайла. Он смотрел на Дэйвиса и озадаченно жевал нижнюю губу. Ему нужны были сведения о принудительном выращивании детей. Он должен был понять, с чем имеет дело. Очевидно, его догадка оказалась верной. Амнионы скопировали сознание Морн в её сына, потому что знания и опыт, в отличие от тела, нельзя развить насильно. Вероятно, какая-то грань этого процесса – скорее всего, зонный имплант – уберегла Морн от потери рассудка при дублировании её памяти. Но у Дэйвиса были блокированы воспоминания, связанные с насилием и страхом. Теперь они возвращались к нему. К его сыну! Термопайл не сомневался, что юноша был его сыном. Однако догадки – даже на сто процентов верные – не помогали. Они объясняли страдания Дэйвиса, но не отвечали на другие важные вопросы.
«Амнионам понадобился мальчишка. Они хотели изучить последствия принудительного рождения, при котором мать не потеряла рассудок».
Скорчившись, Дэйвис лежал на полу лифта. Его лоб покрывала засохшая кровь. С губ срывалось хриплое дыхание. В любую минуту он мог начать хныкать. Возможно, пройдёт ещё немного времени, и он примется сосать палец. Захотят ли тогда амнионы ставить над ним опыты? Или он станет для них бесполезным? Но в таком случае Энгус потеряет возможность влиять на события. Ник откажется менять Морн Хайленд на испорченный товар. Тем более что воспоминания, причинившие Дэйвису такой непоправимый вред, были результатом поступков Энгуса.
Подумав о возможных последствиях, Термопайл зарычал от досады:
– Маменькин сукин сын!
– Кто? Он? – спросил Майлс.
Возвращение на корабль привело его в состояние лёгкой эйфории. И, желая утвердиться в былой самоуверенности, он вступился за Дэйвиса:
– Ну хватит, Энгус. Оставь его в покое. Он ещё ребёнок. И не его вина, что он похож на тебя.
Термопайл яростно повернулся к Майлсу и, едва ворочая распухшим языком, прохрипел:
– Да, не его. Это вина Саккорсо. Твоего капитана Траходава. Неужели ты не понял, Майлс? Это опасная игра. Из-за таких придурков, как вы, я рисковал жизнью. Помоги мне поднять его.
Он склонился над Дэйвисом.
– Отнесём его на мостик, а там посмотрим, что с ним делать.
Но, все ещё опьянённый эйфорией, Майлс не сдвинулся с места. Он рассеянно полез в карман за ником и, не обнаружив пачки, скорчил обиженную гримасу.
– Скажи мне, – произнёс он тихо, – чего я не понял?
– Нас обманули.
Боль во рту придавала Энгусу злости.
– Как ты думаешь, в какую игру играет Саккорсо?
Он угрожающе приблизился к Тэвернеру:
– Или ты тоже участвуешь в ней? Не об этом ли ты шептался с ним, когда мы швартовались в доке? Ну, что молчишь? Говори!
Майлс примиряюще поднял руку. В его взгляде читался намёк на команды с приоритетом «Иерихон».
– Почему ты думаешь, что Саккорсо обманул тебя?
– Потому что он о многом умолчал. Ник не сказал, что Дэйвис – мой сын. И он не сообщил нам, что парню вставили ум Морн. Разве это не похоже на его очередное предательство? Может быть, он хочет нас подставить?
Если только его обман не был более глубоким и коварным. Тогда все недомолвки в том, что касалось Дэйвиса, служили лишь для отвлечения внимания.