— Подкрепление, — буркнул он. — Где этот болван Норге? Мастерам нужно подкрепление.
Принц Краген, вероятно, не нуждался в объяснениях короля — или просто не ждал их. Круто развернувшись, он направился к лошади, крича на бегу приказы своим капитанам.
Услышав отдаленный грохот, словно заворочалась земля, Териза не поняла, что произошло.
Тор проснулся — как всегда в последние дни, застонав от жгучей боли внутри — как раз перед этим грохотом. Из его шатра долина казалась на удивление тихой. Это смутило его; он ожидал услышать шум боя. Относительная тишина была предзнаменованием катастрофы, признаком того, что кровопролитие и смерть уже потеряли всякое значение.
Открыв глаза, он обнаружил, что наступил день—снаружи стены шатра заливало солнце. Он оставался в шатре один, с ним был лишь Рибальд, который дремал, прислонившись к опорному шесту, уткнув голову в колени. Опытный ветеран, Рибальд, вероятно, сумел бы заснуть и на поле битвы.
Снаружи тишина; только время от времени крики да грозный звук, с каким катапульты встают на стопор. И беззаботные голоса обитающих в горах птиц. Тор знал всех птиц в провинции. Он мог отличить каждую по голосу, если бы внимательно вслушался. Спасибо сыновьям, которые росли в более мирные времена, чем он, — Тор стал опытным птицеловом.
Но ведь должна кипеть битва! Странно…
Гильдия. Ну конечно. Мастер Барсонаж обещал воплотить пропасть.
Должно быть, красивое зрелище — пропасть, появившаяся ниоткуда; судьба Морданта зависит от Воплотимого не меньше, чем от мечей.
— Рибальд, — сказал старый лорд. — Помоги мне встать.
Недостаточно громко; Рибальд не пошевелился. — Рибальд, помоги мне встать. Я хочу видеть, что произошло.
Я хочу в этой войне отомстить за сына, за свою провинцию и за своего короля.
Рибальд вскинул голову, заморгал, отгоняя сон. Мгновенно пробудившись, он встал и подошел к кровати, где распростерся Тор.
— Милорд, — пробормотал он. — Король велел вам отдохнуть. Он приказал вам отдыхать. С трудом преодолевая боль, Тор еле слышно ответил:
— Рибальд, ты меня знаешь. Ты веришь, что я подчинюсь такому приказу?
Стражник неловко переминался с ноги на ногу.
— Я должен присматривать за тем, чтобы вы подчинялись.
Тор тихо хмыкнул.
— Тогда пусть накажет нас обоих, когда война закончится. Мы разделим плаху с Мастером Эремисом в расплате за наши чудовищные преступления. Помоги встать.
Шрам Рибальда растянула медленная улыбка.
— Как скажете, милорд. Неповиновение королю — всегда чудовищное преступление. Если мы сваляем дурака и попадемся на нем.
Нагнувшись над кроватью, Рибальд помог старому лорду занять сидячее положение.
Боль разрывала бок Тора. Он на мгновение застыл, чтобы свыкнуться с ней; затем, надеясь, что выглядит не слишком бледным, сказал:
— Наверное, сначала немного вина. Потом кольчугу и меч.
Да позволят мне звезды нанести хотя бы один удар в отмщение за сына, мою провинцию и моего короля.
Рибальд достал откуда—то кувшин. Снова выстрелили катапульты, раздались крики, проклятия, вопли тех, кому требовалась помощь лекаря. Да позволят мне звезды… Тор не сразу сообразил, что тупо смотрит на кувшин и не пьет.
Собравшись с силами, он выхлебал все вино и, прежде чем снова погрузиться в задумчивость, натянул рубаху и кольчугу.
С грубоватой нежностью Рибальд помог старику подняться, надеть кожаные доспехи, накинуть плащ и застегнул чуть ниже раны в боку пояс с огромным мечом. Несколько раз старый лорд вздрагивал, опасаясь, что потеряет сознание; но каждый раз Рибальд поддерживал его, пока слабость не проходила, и продолжал одевать как ни в чем не бывало.
— Будь у меня дочь, — пробормотал Тор, — которая слушалась бы лучше, чем леди Элега слушается своего отца, я приказал бы ей выйти за тебя, Рибальд. Рибальд коротко хохотнул:
— Все бы вам шутки шутить, милорд. Что старый пьяница, вроде меня, будет делать с дочерью лорда? — Транжирить ее приданое, конечно, — ответил Тор. — Для того ты и женишься на ней. Ради такой возможности.
На этот раз Рибальд смеялся дольше и совершенно искренне.
— Ну, — сказал старый лорд, когда Рибальд застегнул ему пояс, — пойдем глянем на поле брани.
Он сделал два шага к пологу шатра, и его колени подогнулись.
— Милорд, — повторил Рибальд, — милорд. — Голову Тора заполнял черный туман, и старый лорд ничего не видел. —
Бросьте вы это. Король приказал вам отдыхать. Вы убьете себя.
Именно это я и собираюсь сделать, мой друг Рибальд.
— Глупости. — Тору удалось восстановить голос и использовать его, чтобы вынырнуть из черного тумана. — Я лишь хочу убедиться, что король достоин нашего доверия. Я хочу увидеть, как он приводит верховного короля Фесттена и Мастера Эремиса к краху, который они заслужили.
Лошадь. С нее лучше видно. Ничего больше.
Глаза Рибальда покраснели, он, казалось, напрягся, словно все понимал — и не хотел этого показывать.
— Слушаюсь, милорд, — процедил он сквозь зубы. — Я сам присмотрю за всем.
Он опять осторожно помог Тору подняться. Вместе они добрались до выхода и вышли на утренний свет.
От шатра им была видна большая часть долины с холмом, где король Джойс водрузил свой штандарт. Этот пурпурный кусок материи выглядел особенно жалко ярким солнечным утром, на фоне массивных каменных склонов и деятельной злобы катапульт. Возле штандарта стоял король Джойс с дочерью, принц Краген, Териза и Джерадин. Все они смотрели вниз, в долину, на массу войск, катящуюся вперед, словно пропасть Гильдии могли одолеть копья и мечи; никто не заметил Тора и Рибальда. А Тор и Рибальд старались привлекать к себе поменьше внимания.
Рибальд отправился разыскивать лошадей. Тор по возможности постарался оценить вред, причиненный катапультами. В молодости он частенько участвовал в битвах и привык к кровопролитию. Но у короля Джойса было нечто такое, чего не хватало ему самому. Вероятно, чутье подсказывало ему, когда следует рисковать, а когда нет. Тору довелось пережить больше поражений, чем побед. Именно поэтому в свое время, когда король Джойс был совсем мальчишкой, а Мордант — сплошным полем битвы, он прислал Джойсу лишь двести человек. Не из трусости. И не потому, что не слышал честных, полных надежд обещаний Джойса. Нет, он просто дал будущему королю столько людей, сколько мог позволить себе потерять.
Лорд задумался, вспоминая, кого уже потеряли. Давние друзья, отличные воины, толковые хозяева, крестьяне и торговцы, которые не заслуживали гибели. Старый Армигит, который не оставил сыну в наследство свою храбрость. И первенец Тора. Его суровый старый друг Пердон. Измученный Смотритель, больной и благородный Леббик. Слишком много их было; цена была слишком высока.
Он покачал головой. Но боль сохраняла его в тонусе, словно дар Бретера верховного короля. Она помогала Тору собраться с духом и посмотреть, что творится в долине.
Зачем верховный король собирает своих людей? Интересный вопрос. Очевидно, он собирается атаковать кого—то.
Мне нужен конь.
Тор огляделся в поисках Рибальда.
Вот он — идет. Рибальд вел двух лошадей. Своего гнедого и жеребца Тора. Сейчас Тору, чтобы снова подавить боль, больше ничего не было нужно…
Он услышал, как король заговорил.
Голосом, требующим полного повиновения, король гневно высказал:
— Подкрепление. Где этот болван Норге? Мастера нуждаются в подкреплении.
Едва не ослепнув от боли, Тор взобрался на скакуна и устроился в седле.
Он мог потерять сознание, но был в отчаянии, и это отчаяние разогнало мрак. Старый лорд мчался, пришпоривал коня, посылая его в галоп, когда прогремел гром.
Звук шел издалека, словно, воплотив пропасть, Мастера дали земле рот, чтобы выразить ее печаль.
Но Тор почти мгновенно увидел, быстрее посылая лошадь вперед из центра долины к менее людному месту возле стены и держась в стороне от тех, кто мог бы остановить его, это протестовала не земля, о нет. Грохот означал нечто совсем другое.
Словно кто—то открыл в воздухе окно, вниз с грохотом полетели камни. Потом в щель между мирами с ревом устремилась лавина, засыпая пропасть.