— Не знаю, — ответила она так твердо, как сумела. — Вы задаете вопросы, на которые я не могу ответить.
— Вопросы, на которые вы не можете ответить?
— Я не могу ответить вам, почему король Джойс боится меня. Если он действительно меня боится. И не буду отвечать, где Джерадин. Потому что он ни в чем не виноват. Я не предам его.
Но я могу сообщить вам нечто другое.
— Нечто другое? — Смотритель Леббик, похоже, не слишком заинтересовался этим предложением. — К примеру, что?
Его поведение на мгновение ввергло Теризу в панику. Она боялась, что он станет невосприимчивым к доводам — что случившееся с ним вывело Смотрителя за черту, до которой он мог нормально воспринимать любые доводы, до которой с ним можно было спорить, что его поведение стало непредсказуемым. Глубоко вздохнув и призвав на помощь всю свою смелость, она ответила:
— К примеру, как я выжила, когда Гарт пытался убить меня в первую ночь после появления здесь. К примеру, как я пользовалась тайным ходом, идущим из моей комнаты. К примеру, что действительно произошло в ту ночь, когда Эремис встречался с владыками провинций и принцем Крагеном. К примеру, что произошло, когда Джерадин в первый раз подвергся атаке. — Ее собственная страсть разбивалась о бесстрастие Смотрителя. — К примеру, почему я уверена, что Эремис лжет.
При этих словах нечто похожее на искру мелькнуло в глазах Леббика. Его поза не изменилась, но все тело, казалось, неестественно напряглось.
— Я слушаю.
— Все это связано, — ответила она. Король Джойс сказал ей, что надо опираться на логику, и логика была единственным ее оружием. — Я даже могу объяснить вам, почему они — Вагель, Эремис и Гилбур — боятся Джерадина, почему они так старательно пытаются убрать его с дороги.
Леббик и глазом не моргнул.
— Я слушаю, — повторил он.
И она объяснила. По возможности последовательно она рассказала, как Знаток Хэвелок спас ее от Бретера верховного короля. Подробно описала, как Хэвелок и Мастер Квилон пользовались тайным ходом, идущим от двери ее гардероба. Она привела каждую мелочь, какую удалось припомнить о встрече Эремиса с лордами провинций, включая и роль Артагеля в ее спасении. Потом рассказала Смотрителю о своих выводах.
— Когда Гарт в первый раз пытался убить меня, он, очевидно, не подозревал о существовании тайного хода. Но когда он нападал на меня в последний раз, он знал о нем. Откуда же он узнал об этом? О существовании хода знали вы. Знали Мисте и Элега. — Леббик никак не прореагировал на это признание. — Естественно, Квилон и Хэвелок. Джерадин. И Саддит — моя служанка. Но Мисте, Элега, Хэвелок и Квилон знали о нем задолго до моего появления здесь. Они могли бы сообщить о нем Гарту в самую первую ночь. Так что отбросим их. Как насчет Джерадина? Он не знал, что меня поселят именно в этих комнатах. Вы думаете, что он заодно с Гартом. Ладно — я сообщила ему обо всем на следующее утро. После беседы с вами. Тогда почему он так долго ждал и не открыл Гарту лучший способ добраться до меня и убить?
С другой стороны… — она не собиралась отказываться ни от чего, что могло бы помочь ей. — Саддит и Эремис — любовники. Она могла сообщить ему про тайный ход — и сделать это давным—давно.
Она могла донести ему, в какую комнату меня поселили, в первую же ночь, как я здесь появилась.
— Это все я знаю, — пробормотал Смотритель беззлобно. — Расскажите мне то, чего бы я не знал. Объясните, почему Эремис спас вас. Гарт появился из потайного хода, и Эремис мог с легкостью избавиться от вас обоих одним ударом. Как же вы объясните это?
Так как это были лишь предположения, Териза постаралась, чтобы ее слова звучали убедительно.
— Оставались свидетели. Если бы Гарт убил меня, Джерадин увидел бы, что виновник всего происходящего Эремис. А если бы Гарт попытался расправиться с нами обоими, стражники снаружи успели бы застать его. Достаточно было лишь открыть дверь. В любом случае стало бы ясно, что Эремис — предатель.
Он собирался лишь, — она заставила себя высказать всю правду, — заняться со мной любовью. А затем, когда я заснула бы или ослабела, Гарт проник бы в комнату и убил меня. И никто бы даже не узнал, что Эремис был у меня.
Он не рассчитывал, что вмешается Джерадин.
И снова Смотритель не выдал своих мыслей. Он сказал только:
— Продолжайте.
И, нахмурившись, Териза продолжила.
— Эремис контролировал каждую деталь встречи с лордами. Он нашел место, выбрал время и знал, кто придет. Он четко знал наперед, где я буду в определенное время. Джерадин не мог ничего знать об этих планах. Единственное, чего Эремис не учел, — Артагеля. Он не предполагал, что Артагель спасет меня.
Когда Гарт напал на меня, стало очевидно, что он пришел и исчез через зеркало. Я не знаю, как он при этом не утратил рассудок — но мы с Артагелем выяснили, где находится точка воплощения. Мы с ним и с Джерадином отправились снова взглянуть на это место, и то же самое зеркало воплотило насекомых. Артагель рассказывал вам об этом. Они чуть не убили нас троих. Эремис утверждал, что все это обман, мошенничество с целью представить Джерадина невинной жертвой, но это чушь. Если бы Хэвелок не спас его, он бы погиб. Никому не пришло бы в голову, что Знаток появится там в урочный час. А Эремис знал о происшествии, хотя его не было там и ему никто не рассказывал об этом. Он сослался на меня и солгал. Он, должно быть, оставался по ту сторону зеркала и наблюдал.
Леббик внезапно завыл. В его глазах разгорелось темное пламя. К добру или к худу, Териза раздула тлеющий в нем жар в огонь. Если это была ошибка, то она тем самым подписала себе смертный приговор. И, тем не менее, она продолжила.
— Они хотели убить Джерадина или уничтожить его, потому что он действительно Воплотитель — Воплотитель такого рода, каких до сих пор еще не было.
Ей пришло в голову, что следовало догадаться раньше. Но до нынешней минуты она запрещала себе думать об этом. И именно из—за этого Джерадин заплатил за свой дар ужасающую цену. Но в этот миг ей было не до того, чтобы жалеть о содеянном. Она была слишком занята тем, что защищалась от Смотрителя.
— Вот почему он сам не распознал, что из себя представляет. Он мог осуществлять воплощения, которые не имели ничего общего с Воплотимым в зеркале. Меня он привел из зеркала, которое показывало избранного Гильдией Воина. А Эремис знал, что должно произойти. Или об этом знал Гилбур. Он ведь руководил Джерадином при отливе этого зеркала. И должен был понять, что Джерадин делает его неправильно. Но когда неправильно сделанное зеркало все равно показало воплощение с Воином, Гилбур, вероятно, понял, на что способен Джерадин.
Если бы Джерадин догадывался, в чем заключается его сила, или мог пользоваться ею, он стал бы самым сильным Мастером за всю вашу историю. К тому же он сохраняет преданность королю Джойсу, несмотря на то, что тот разрывает ему сердце на части. Гилбур, Вагель и Эремис хотели избавиться от него потому, что именно он способен с ними сражаться.
Вот почему они напустили на него насекомых, пытаясь убить. Вот почему подстроили все так, чтобы все думали, будто он убил Найла. Из боязни. Он же, в свою очередь, пытался разоблачить их. Они хотели избавиться от него так, чтобы не бросить тень подозрения на себя.
Найл не может быть мертв. Это просто невозможно. Эремис не смог бы использовать его, если бы Найл не согласился сотрудничать — а он бы не согласился, если бы знал, что погибнет.
Смотритель вдруг со злостью пробормотал:
— Свиное дерьмо. — На его челюстях заходили желваки; в глазах появился безумный блеск. — Мои люди мертвы, и я видел его тело. Все лицо Найла сожрано, до самого мозга. — Ей удалось пробудить в нем потухшую ярость. — Эремис у резервуара и в этот миг спасает нас. Он — герой Орисона. Никто не поверит ни одному сказанному вами слову. — Он вскинул кулаки, молотя ими воздух перед ее лицом. — Этот сын шлюхи — врач — предал нас, и двое из моих людей — мертвы!