Он едва спасся — едва, — нырнув в сторону, перекатившись, вскочив на ноги и бросившись в сторону; в груди горело огнем, глаза заливали пот и кровь, руки и ноги отказывались повиноваться. Он бросился бежать и бежал, пока не преодолел такое расстояние, что мог позволить себе обернуться, принять стойку и посмотреть в лицо Гарту в последний раз.
Приятная часть сражения закончилась.
Движимый инстинктом, о котором никогда не подозревал, Джерадин повалился на пол как подкошенный.
Первое черное пятно пролетело мимо; инерция унесла его за пределы досягаемости. А второе…
Но Мастер Гилбур направил в комнату воплощений целый поток этих тварей, лихорадочно воплощая их в сторону Джерадина. Мастер скрипел зубами, его лицо горело, словно в эйфории.
Целый мир подобных существ. Ну конечно. Жадных, словно они пожрали у себя всю естественную добычу. Териза разбила зеркало, останавливая подобную атаку; но она разбила не то зеркало. Она разбила плоское зеркало, показывающее развилку дорог близ Орисона.
Зеркало—оригинал, источник этих существ, осталось в целости.
Ну конечно.
Откатившись в сторону, Джерадин поджал ноги и вскочил — и вылетел из основного потока существ. Три, пять, девять штук… он сбился со счета. Скользя в своих сапогах, словно залитые солнцем каменные плиты были льдом, он достиг края зеркала и развернулся возле него.
Он был слишком напуган, чтобы думать. Кроме того, против Гилбура у него все равно не было ни единого шансов. Гилбур полагал, что эти сморщенные существа доберутся до него прежде, чем он успеет натворить бед. И без сомнения, справедливо. Любое зеркало, какое мог разбить Джерадин, могло решить дело, дать королю Джойсу шанс победить судьбу.
Но слизняк убит. Значит, все возможно…
Схватив зеркало сзади, не зная и не желая знать, что там за изображение, Джерадин опрокинул его на бок.
Вдохновение; внезапное озарение. Как будто от самого прикосновения к раме зеркала все у него в голове запылало и очистилось.
Разрушение не нужно. Если бы он собирался все разрушить, Гилбур не так боялся бы его. Он бы быстро погиб.
С другой стороны, Воплотимое…
Первые черные пятна карабкались по камню, пытаясь прыгнуть на Джерадина. Другие яростно прыгали по комнате, алкая плоти. Мастер Гилбур повернул зеркало, собираясь воплотить существ прямо перед Джерадином.
Горя вдохновением, Джерадин поставил зеркало прямо и «открыл» его в тот миг, когда ближайшее существо ударилось в стекло.
И исчезло. Словно никогда не существовало. Оно воплотилось где—то в другом месте… он не знал где; у него не было ни малейшей возможности посмотреть на стену в зеркале.
Новые и новые рвущиеся вперед темные пятна; все они исчезли. У сморщенных существ, похоже, не было разума — во всяком случае, напрочь отсутствовало чувство опасности. Их голод превозмог все инстинкты; может быть, в своем мире они умирали от голода. Они летели в зеркало, словно это была плоть Джерадина.
Огонь, пылающий в нем, очень походил на радость и торжество… Четыре, пять, шесть…
Мастер Гилбур пробормотал нечто странное и отскочил к другому зеркалу.
Последние существа бросились на Джерадина, их пасти были широко раскрыты, и в этот миг Мастер Гилбур впустил в комнату воплощений волков — волков с чешуей по бокам и с неукротимой злобой в глазах, волков, слишком больших для щита Джерадина. Им пришлось бы атаковать его через зеркало или обходить вокруг, но в эту минуту Джерадин совершил ошибку: он осознал, что делает.
Он делал нечто худшее, чем воплощать зло в своем мире — он воплощал зло где—то еще, в месте, нисколько не приспособленном для этого зла, совершенно невинном. Все, что жило и двигалось в изображении, которое он держал в руках, сейчас подвергалось яростной и нежданной атаке существ по одной—единственной причине: сам он спасал свою жизнь.
Нет, это неправильно, неправильно. Он не имел права делать такие вещи. Черные существа, и волки, и все остальное, что мог вызвать Гилбур, были злом только потому, что оказались воплощены в чужом для них мире. В собственном мире они не заслуживали уничтожения. Никто не заслуживал гибели только из—за того, что Джерадина охватило отчаяние.
И, отставив зеркало, он рванулся в сторону.
Последние черные пятна с разгона ударились в зеркало и опрокинули его. Когда они поднялись на своих конечностях, чтобы продолжить атаку, то оставили позади себя разбитое зеркало своих сородичей—упырей, несущих ужасную смерть от кислоты.
Голодный рык прокатился по комнате; щелкнули челюсти. Джерадин метнулся к кругу зеркал, стараясь, чтобы те оказались между ним, волками и сморщенными пятнами.
В изображении долины Эсмереля творились странные вещи. Слизняк несомненно был мертв. И эта смерть ускорила ход событий. Верховный король Фесттен двинул все свои силы в убийственную атаку. Он послал две колонны, по семь или восемь тысяч человек в каждой, в обход чудовища с двух сторон, чтобы взять короля Джойса в клещи и отрезать ему путь к отступлению, пока смешавшиеся и рассеянные силы Аленда и Морданта зажаты между внешней стеной долины и огромной тушей.
Или же короля Джойса сомнут превосходящие силы каллат. Но тот продолжал сражаться. С ним были принц Краген, Термиган и Смотритель Норге, но их сил явно было недостаточно. Нет, ему удалось уцелеть, потому что смерть чудовища оживила армию; это невероятное избавление обратило панику в надежду и ярость. И так быстро, как могли нести их лошади, люди Джойса бросились на поддержку своего короля; первые несколько сотен уже врезались в ряды каллат.
У кадуольцев не было времени оказать поддержку существам с рыжей шерстью. Каллат пришлось одним принять на себя удар всей армии короля Джойса.
Джерадин проскочил мимо плоского зеркала, черные пятна преследовали его по пятам. У Мастера Гилбура, похоже, возникли проблемы с поиском волков. Он воплотил в комнату трех, нет, четырех и сейчас изучал изображение, меняя фокусировку, пытаясь найти новых хищников. Они с Эремисом использовали волков раньше, и это, вероятно, сократило популяцию этих бестий.
Но четырех вполне хватило бы. Хватило бы и сморщенных пятен. Джерадину не удалось бы долго уворачиваться от них, и он не смог бы дать бой. Во всяком случае не здесь.
Первый волк появился прямо перед ним и прыгнул к его голове. Джерадин отклонился. Его сапоги снова заскользили; уходя от атаки, он упал на спину.
Волк приземлился между черных пятен.
Их не волновало качество пищи; им нужна была сама пища. И они жадно набросились на волка.
Их схватка мгновенно превратилась в водоворот, яростную круговерть, безумный клубок челюстей и когтей. Волк был большим и сильным; пятна вовсю пользовались своими когтями и зубами. Джерадин лежал неподвижно, не в силах вздохнуть.
Словно определив реального врага, остальные волки разом поспешили на помощь сородичу.
Высматривая в зеркале новых волков, Мастер Гилбур ругался последними словами.
Джерадин не мог вздохнуть. Он едва мог пошевелиться. Тем не менее, нужно было действовать, использовать свой призрачный шанс. У него может не быть другой такой возможности.
Талант — удивительная вещь; Джерадин постоянно открывал в себе что—то новое. Он был чем—то вроде Знатока; он мог пользоваться чужими зеркалами. И спас себя и Теризу, вытащив их из ее бывшей квартиры, из мира, в котором нет Воплотимого. Ему только нужно сосредоточиться, чтобы застать Мастера Гилбура врасплох.
То, что он не мог дышать, в некотором смысле помогало. А больше всего помогало то, что борьба между волками и сморщенными пятнами шла всего в десяти футах от него и волки побеждали, хрустя костями меньших существ. Отчаянность его положения не оставила места сомнениям и колебаниям.
Джерадин повернул голову к зеркалу и принялся изучать изображение, фиксируя его в памяти: лес, полный резких теней, пронизанный светом здесь и там; стволы тянутся вверх; кусты, такие, каких он никогда не видел. За несколько мгновений он успел запомнить эту картину.