Теперь она тихонько подсмеивалась над своим любовником-чародеем.
— Возможно, ты прав, Телеб К'аарна, но Элрик — это легенда. Это человек, о котором мир больше всего говорит и которого меньше всего знает. Сейчас у меня есть шанс узнать то, о чем другие могут только судачить, — его истинный характер.
Телеб К'аарна сделал раздраженный жест. Он провел пятерней по своим длинным черным волосам, встал и подошел к столику, на котором стояли вино и фрукты. Он налил вина им обоим.
— Если ты хочешь снова заставить меня ревновать, то тебе это, конечно же, удалось. Я знаю, что твое честолюбие не знает границ. Предки Элрика наполовину были демонами — его народ не принадлежит к роду человеческому и судить их по нашим меркам нельзя. Мы обучаемся колдовству годами напряженного труда и самоограничений, а для Элрика и ему подобных колдовство составная часть их природы. Ты за всю жизнь не узнаешь его тайн. Симорил, его возлюбленная кузина, умерла от его меча, а она была его нареченной невестой!
— Меня трогает твоя забота. — Она лениво приняла кубок из его рук. — Но я все же продолжу осуществление моего плана. Ведь в конечном счете тебе так и не удалось выяснить природу этой цитадели!
— Есть некоторые тонкости, в которые я еще не проник.
— Так может, интуиция Элрика поможет найти ответ там, где твоих сил не хватает? — Йцшана улыбнулась. Потом встала и выглянула в окно. Над шпилями Дхакоса в чистом небе висела полная луна. — Йолан задерживается. Если бы все прошло так, как я задумала, то он уже должен был бы привести Элрика.
— Ты совершила ошибку, послав Йолана. Не нужно было посылать такого близкого друга Дхармита. Он вполне мог бросить Элрику вызов и убить его!
Она опять не смогла скрыть смеха.
— Ты выдаешь желаемое за действительное. Ревность затмила твой разум. Я послала Йолана потому, что знала — он будет груб с альбиносом, что, возможно, ослабит его обычное безразличие и возбудит любопытство. Йолан был послан как наживка, которая доставит нам Элрика.
— Так может, Элрик почувствовал это?
— Я не такой уж мудрец, моя любовь, но мне кажется, мое чутье редко меня подводит. Скоро мы это узнаем.
Немного позднее раздался осторожный стук в дверь, и появилась горничная.
— Моя королева, вернулся граф Йолан.
— Один? — На лице Телеба К'аарны появилась улыбка. Скоро она исчезла — когда Йишана вышла из комнаты и оделась, чтобы идти на улицу.
— Как ты глупа! — прорычал Телеб К'аарна в закрывшуюся за ней дверь и швырнул на пол кубок. Он уже потерпел неудачу в этом деле с цитаделью, а если Элрик вытеснит его, то он, Телеб К'аарна, может потерять все. Он погрузился в размышления — глубокие и мучительные.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Созревание возмездия
Хотя Элрик и говорил, что не испытывает мук совести, его страдающие глаза опровергали это утверждение. Он сидел у окна, пил крепкое вино и предавался мыслям о прошлом. Со дня ограбления Имррира он скитался по свету, ища хоть какой-нибудь смысл в своей жизни, что-то, что оправдывало бы его существование.
Ему не удалось найти ответа в Книге Мертвых Богов. Он не смог полюбить Шаариллу, бескрылую женщину из Мииррна. Он не смог забыть Симорил, которая все еще посещала его в ночных кошмарах. Были и воспоминания о других снах — о судьбе, думать о которой он не отваживался.
Он считал, что не ищет ничего, кроме покоя. Но ему было отказано даже в покое смерти. В таком настроении он и пребывал, пока его воспоминания не были прерваны тихим стуком в дверь.
Черты его лица сразу же стали жесткими. Взгляд его малиновых глаз насторожился, плечи распрямились, и теперь от него исходила ледяная уверенность. Он поставил кружку на стол и безразлично сказал:
— Кто там — входи!
В комнату вошла женщина, закутанная в темно-красный плащ. Узнать, кто это, в темноте было невозможно. Она закрыла за собой дверь и застыла, не говоря ни слова.
Когда же наконец она заговорила, голос ее звучал чуть ли не неуверенно, хотя в нем слышалась и ирония.
- Ты сидишь в темноте, господин Элрик, а я думала, что ты спишь.
— Сон, моя госпожа, это то занятие, которое более всего досаждает мне. Но я могу зажечь светильник, если темнота не привлекает тебя.
Элрик подошел к столу и снял крышку с небольшого сосуда, в котором оказался древесный уголь. Он взял тонкий длинный трут и, опустив один его конец в сосуд, легонько подул. Скоро уголь засветился, пламя передалось на трут, и Элрик поднес его к тростниковому факелу, висевшему на стене над столом.
Факел загорелся, и в маленькой комнате заплясали тени. Женщина отбросила назад капюшон, и Элрик в свете факела увидел черные волосы, обрамлявшие ее лицо с резкими, бросающимися в глаза чертами. Она являла собой полный контраст со стройным, красивым альбиносом, который с высоты своего роста безразлично поглядывал на нее.
Она не была привычна к столь безразличным взглядам, и новизна ощущений пришлась ей по вкусу.
— Ты послал за мной, Элрик… и, как видишь, я пришла. — Она шутливо поклонилась.