Второй человек разглядывал ее, казалось, с крайним изумлением. Самидар его никогда прежде не видела, но, пока он ходил вокруг нее, потирая подбородок, она всем своим видом демонстрировала свое презрение. Краем глаза она следила за ним. По одежде определила, что он богат и знатен. Его мундир, поверх штанов из черного шелка, расшит золотом. Сапоги выделаны из лучшей кожи, из такой же сработаны пояс и перевязь, на которой висел искусно выкованный меч. Солнечный свет играл на рубиновом камне, украшавшем головку эфеса.
Мужчина в алой мантии, которую он перебросил через плечо, остановился прямо перед ней. Он явно моложе ее, но и далеко не юноша.
— Где твой сын, женщина? — мягко спросил он.
Она скрестила на груди руки и невозмутимо отвечала:
— Дайте мне воды. До сих пор ваше гостеприимство оставляло желать лучшего.
— У нее мерзкий язык, — прорычал убийца Кириги.
Допрашивавший ее человек прервал его коротким жестом.
— После того, как ответишь на мой вопрос, ты получишь самое лучшее вино в Дашрани.
— Просто воды, — ответила она. — Я не приму ничего другого от палачей, убивающих детей.
Великан осклабился точно так же, как тогда, когда вытащил свой клинок из тела ее младшего сына.
— Позвольте мне заняться этой непокорной шлюхой, и тогда…
Алая мантия взметнулась. Палец угрожающе нацелился.
— Заткни свой рот, Йорул, или проглоти язык.
Этот тон не терпел возражений. Йорул поклонился своему господину, пряча сердитый взгляд, и не сказал ни слова.
Допрос продолжился.
— Женщина, ты знаешь, кто я?
Она наклонила голову вбок.
— Видела я таких, как ты, во многих странах, — вымолвила она наконец. — Этакие ублюдки благородных кровей, которые ставят себя выше всех, которые идут по трупам своих товарищей, чтобы заполучить еще немного власти или влияния, которые делают детей сиротами, а жен вдовами.
Его пристальный взгляд проникал внутрь, по ее телу пробежали холодные мурашки, несмотря на солнечное тепло.
— Ты — хозяин этого зверя, который убил моего Кириги. Твое имя? — Она пожала плечами. — Не имеет значения. Вы оба окажетесь в аду.
Он выпятил губы, явно озадаченный. Провел рукой по своим густым черным волосам.
— Ты ведь пришлая, — сказал он, — хоть и долго прожила в моей стране. Я могу простить некоторую дерзость, учитывая эти обстоятельства. — Он подозвал пальцем Йорула: — Скажи ей мое имя.
— О, давайте не будем делать из этого спектакля, — резко оборвала она, догадавшись об очевидном. — И воздержимся от официальных церемоний. Ваше имя — Риотамус, король Келед-Зарема, Повелитель Солнца и Луны, Кара на Небесах и на Земле и прочая и прочая, вся эта подобострастная чушь.
Он слегка наклонил голову и улыбнулся.
— А также командующий палачами детей, — добавила она презрительно, с ненавистью глядя на Йорула.
Риотамус пожал плечами.
— На всех из нас лежит какая-нибудь вина, — беззлобно ответил он. — Твоя, например, в том, что родила на свет сына — пса-бунтовщика.
— Но Кел носит твою ливрею, — возразила она.
Его взгляд стал жестким.
— Он и банда его приспешников убили моих дозорных. Это случилось во время последнего новолуния. Они раздели тела и надругались над ними. С тех пор, одетые в мою форму, они терроризируют всю округу, грабят фермы и деревни, собирая деньги для поддержания своего незаконного дела. Тех, кто не хочет платить или оказывает хоть какое-то сопротивление, они убивают. Сжигают целыми деревнями. — Он потер ладони в приступе раздражения. — И из-за того, что на них моя форма, пошли слухи, что я за все в ответе.
Она усмехнулась:
— Насколько мне известно, слухи эти — сущая правда. Может, тебе хочется больше денег, чтобы набивать ими собственные сундуки, и ты решил, что сможешь делать свои дела, сваливая всю вину на мятежников, рассказывая подобные неубедительные истории. Чтобы усмирить даже небольшое восстание, требуется немало денег.
Он разглядывал ее с любопытством. Неловкое молчание повисло в воздухе.
— Ты и в самом деле так глупа? — наконец промолвил он. — Подобная жестокость может только вызвать сочувствие к мятежникам, и я уверен, твой сын знает об этом. — Он провел по лбу твердым пальцем. — Моя корона вовсе не приз в состязании, и я не собираюсь от нее отказываться. А поскольку твои сын продолжает воевать со мной, я должен сражаться все безжалостнее. И много невинных людей еще пострадает в этой борьбе.
Он шагнул, приблизившись к ней, и уткнул свой палец ей в грудь.
— Пока ты не положишь этому конец и не скажешь мне, где он находится, — спокойно закончил он.
Она многозначительно посмотрела на палец, затем прямо ему в лицо, пока он не убрал его:
— Ты говоришь так, как если бы решил, что Кел — лидер мятежников.
— Лидером является некто Ороладиан, предполагают, что он колдун. Но Кел на'Акьян — его правая рука.
Кел на'Акьян? И она сама, и Кимон были родом из земель, где не принято было иметь больше одного имени. Она повторяла в уме второе имя. «На'Акьян» на ее родном языке примерно означало «холодная кровь». Но ведь она никогда не учила Кела языку Эсгарии. Откуда он узнал?
— Мы шли по его пятам уже несколько дней. Его основные перемещения показывали, что он мог пойти этим путем, поэтому я прислал сюда людей для слежки. Твоя таверна была под наблюдением некоторое время. Мы знали, когда прибудет твой сын, войска под видом безобидного каравана заранее прибыли сюда и окружили таверну. — Он исподлобья посмотрел на нее: — Но он каким-то образом сбежал. Поэтому я вынужден снова спросить тебя: «Где он»?
— Я не знаю, — ответила она.
Его рука обрушилась на нее. От неожиданного удара голова ее запрокинулась, на губах появилась струйка крови. Однако голос его был по-прежнему спокоен и мягок.
— Твой сын разбойник, женщина, он — предатель. По нашим законам, члены его семьи тоже считаются предателями. Ты теряешь право на все свое добро и даже на собственную жизнь. Конечно, я могу пощадить тебя, но прежде ты должна сообщить мне то, что я хочу знать.
Она утерла кровь тыльной стороной руки. Языком облизнула ранку на губе, почувствовав горький привкус во рту. Медленно в ней начала просыпаться другая жажда, прежнее страстное желание, о котором она почти забыла.
— Я не смогла бы сказать тебе, — ответила она неспешно, — даже если бы что-то знала. Мне абсолютно наплевать на твою борьбу. Кому какое дело, которая из свиней хозяйничает в корыте?
Она отбросила назад свои длинные волосы и отвернулась от короля Келед-Зарема, как будто он перестал для нее существовать.
— Дайте мне эту суку! — бросился к ней Йорул, но Риотамус схватил его за руку.
— Я не знаю, как твой сын выбрался из окружения, — продолжал он, — но я намерен поймать его. Он уже натворил слишком много бед. Я даже не знаю, почему он жаждет моей короны. Но он грабит, убивает и сжигает всех и вся без разбора. Как ты можешь защищать такого человека?
— Он мой сын, — объяснила она.
— Да он отродье надменной грязной шлюхи! — взбесился Йорул, побагровев. Он повернулся к Риотамусу: — Ваше величество, вы не можете больше терпеть эту мерзость. Взгляните, на нас смотрят ваши люди. Они хотят стать свидетелями вашего правосудия. Позвольте мне быть рукой этого правосудия, и я обещаю — она расскажет все, что знает о разбойниках. А потом я устрою зрелище из ее казни, что послужит предупреждением для всех, кто вознамерится восстать против вас.
Она огляделась. Как Йорул и утверждал, остальные солдаты парами или по трое бродили по территории. Некоторые выглядывали из дверей и окон. Она и Риотамус были в центре их едва скрываемого внимания.
Риотамус задумался, как будто взвешивая предложение Йорула. Он потирал свой безбородый подбородок, оглядывал ее с ног до головы, переминался с ноги на ногу.
Она опять отвернула свое лицо, выражая презрение и безразличие к тому, какие слова мог нашептывать Йорул на ухо своему королю. Кровь снова начала сочиться из губы. Она потрогала ее и посмотрела на алое пятно на кончиках пальцев. Этот привкус усиливался, настойчиво напоминая о себе, и она узнала его, сдержав улыбку, полную ненависти.