— В Меритуросе он славился навыком охотника. В этот раз добыча — человек. Ему весело охотиться на меня, как он охотится при этом на формы чар.
— Нет, нет! Он должен хоть немного бояться тебя. Должен быть способ одолеть его. И он знает это.
С болезненной медлительностью Дэрроу встал на ноги, оперся на костыль и посмотрел на нее. Вдруг он показался старше игривого юноши, что болтал с ней ранее. Его серо-зеленые глаза горели холодным гневом.
— Калвин, дочь Тарис, не говори больше со мной об этом. Ты ничего не знаешь. Твое неведение позорит тебя, — он отвернулся и пошел, хромая, но с достоинством.
Калвин вскочила в потрясении.
— Дэрроу! — она хотела бежать за ним, кричать и спорить, трясти его за плечи. Но сила удержала ее, словно его чары сжали ее за тунику и держали на месте. Она отвернулась.
На следующий день Калвин была у ульев после рассвета, радуясь, что новенькие будут заняты уроками, и она побудет одна. Она не давала себе идти в лазарет к Дэрроу, говоря себе, что занята, но на самом деле злилась на него за упрямое желание быть побежденным. Если бы у нее был заклятый враг, она не сдалась бы. Она надела перчатки и шляпу. Она боролась бы до последнего вдоха.
Пчелы не были рады в новом улье, они недовольно гудели весь день. Ее дважды ужалили пчелы, пролезшие под вуаль. Может, Дамир не врала, и они ощущали настроение хранителя. Если она была беспокойной, такими были и пчелы, если она была не рада, то и рой злился, и тогда не будет хорошего меда.
Калвин сняла шляпу и перчатки и села на берегу реки. Серебристо-зеленые листья были шелестящей крышей над ее головой, сверчки пели в теплом воздухе. Она не удивилась голосу Дэрроу рядом с собой.
— У пчеловодов сложная работа, как погляжу.
— Я сегодня лишь мешаю пчелам. Мне стоит оставить их одних на время.
Он кашлянул.
— Я д-должен кое-что тебе сказать. Я зря вчера говорил так резко, — он, казалось, не привык извиняться. Он сразу возразил. — Ты думаешь, я быстро сдаюсь. Ты не знаешь, как долго я боролся, бежал и боролся. Между Самисом и мной долгая история, дольше, чем ты можешь представить. Я… очень устал.
Калвин прикусила губу. Он был прав, она не знала, что случилось у колдунов в прошлом. Марна тоже говорила, что она быстро решала, что правильно, а что — нет. Ей стоило извиняться, а не наоборот.
Но он не думал, что ей нужно что-то говорить.
— Поговорим о другом? Расскажешь о своих пчелах?
— Я бы лучше послушала о твоих путешествиях, — она сделала паузу, не зная, с чего начать вопросы. — Я хочу услышать обо всем. Расскажи все! Например… о Меритуросе.
От смеха морщинки появились в уголках его глаз, сделав его младше.
— Что же выбрать? Меритурос полон чудес. Хочешь услышать о Черном замке Хатары? Он поднимается в песках пустыни, без ворот и окон, такой гладкий, что даже птицы не могут сесть на него.
— Да, — сказала Калвин. — Расскажи об этом.
После ужина и вечерних ритуалов дыхания и пения Тамен ждала Калвин у двери большого зала.
— Калвин, пройди со мной, дитя, в сад роз.
Калвин не видела ее лицо под капюшоном, но голос Тамен был строгим, и она была напряженнее обычного. С опасением Калвин поравнялась с ней.
Сад роз был в стенах поселения, закрытый двор, куда попадало летнее солнце. Сильный запах роз заполнял его, пойманный в согретых стенах. Бархатные темно-красные розы опустились в свете луны, бутоны белых роз сияли, как серебряный огонь. Они медленно шли по тропам. Пришла пора Падения лепестков, самая большая луна уже была почти полной, а две маленькие были полумесяцами на черном бархате неба.
Тамен сказала:
— Ты говорила с чужаком почти каждый день, — недовольно сказала она.
— Сестра, вы сами меня просили говорить с ним!
— Я говорила тебе узнать его цель, а не дружить с ним. Ты узнала что-то в разговорах? Откуда он? Кому служит? Что у него за магия?
— Железная, как и думала матушка. Он много путешествовал, — Калвин замешкалась. Она много дней провела с Дэрроу в саду, спрашивала о путешествиях и чудесах, что он видел, но она не знала, где он родился.
— О чем вы говорите?
— Он спрашивает меня о пчелах. И рассказывает о своих путешествиях.
— Не стоит говорить с ним о таком. Дочери Богини, почти жрице нельзя забивать голову дикими историями.
Калвин молчала, они шли дальше. Розы свисали с сияющих кустов, их запах давил на нее, удушал сладостью. Она сказала:
— Почему вредно говорить с ним о мире вне Антариса?
— Все, что должно тревожить тебя, по эту сторону Стены. Знаю, Марна рассказала тебе о матери. Этого не хватило? Хочешь покончить, как она?