Три
Город Сырного камня
Калвин протянула покалывающие руки к огню. Дэрроу заставил ее собрать хворост в роще, согреться на бегу, а потом разжег костер с огнивом. Потом он позволил ей сесть, укутал в свой сухой плащ. Кроме треска огня, стояла тишина. Был почти рассвет, осталась одна луна, сияла бледно над темными деревьями. Вокруг них зашевелились птицы с приближением утра, первый робкий зов, другой, и лес зазвенел от их щебета.
Калвин моргнула и вдохнула. Она не будет плакать перед Дэрроу. Но было поздно, и он хмуро посмотрел на нее.
— Что такое?
Она приглушенно сказала:
— Мне стыдно.
Дэрроу растерялся. Он пошевелил палкой костер, искры взлетели в воздух.
— Не стыдно бояться утонуть, если тебя не учили плавать, — сказал он. — Говорят, дети Пенлевина умеют плавать раньше, чем ходить. У них там море и болота. Но, уверен, что никто из них не может успокоить рой пчел, не дрогнув.
Ее зубы стучали так сильно, что говорить было сложно.
— Я бы утонула, если бы не ты.
— Ах, — он кашлянул, смутившись. — Тогда я в долгу перед тобой лишь дважды, а не трижды. Но все равно тебе лучше быстрее учиться. Я не хочу выуживать тебя в следующий раз.
Она издала дрожащий смешок.
— Так ты возьмешь меня с собой?
Он смотрел на огонь, а не ей в глаза.
— Я не думал брать ученицу. Но я не могу прогнать тебя. И, думаю, я все еще в долгу перед тобой.
Не такое приветствие надеялась услышать Калвин.
— Тебе понадобится моя помощь в горах, ты сам знаешь, что нога еще не зажила, — она вспыльчиво добавила. — И я не хочу быть ученицей. У меня есть своя сила, я равна тебе в чарах.
— Но не в плавании, — мрачно сказал Дэрроу.
От возмущения слезы Калвин пропали.
— Если думаешь, что я тебе мешаю, я пойду одна, — она вскочила на ноги.
Дэрроу мягко сказал:
— Тогда верни мне плащ, — Калвин увидела улыбку в его серых глазах. — Лучше высуши волосы, не трать огонь. Я бы хотел уйти подальше от Антариса, а потом мы отдохнем.
Калвин послушно склонилась и перебирала волосы пальцами перед огнем, радуясь, что они скрывают ее лицо и внезапную радостную улыбку на нем. Она впервые была за стенами Антариса после того, как попала уда, кто знал, что за чудеса и ужасы ждали ее? Река журчала рядом, словно смеялась с ней, лес пел с птицами.
Дэрроу засыпал огонь землей, и они пошли снова. В этот раз тропы не было. Они шли как можно ближе к реке, деревья толпились у берега. Дэрроу указал на одну из горных вершин.
— Нужно идти туда, к вершине в форме головы сокола. Там проход, что приведет нас к землям Калисонс. Так я пришел сюда.
— Мы зовем ту гору Ястреб, так приходят торговцы.
Калвин устала, одежда все еще была влажной, и было неприятно идти в мокрых ботинках. Она с тоской подумала о теплом хлебе и меде на завтрак, останься она за Стеной. Но солнце поднялось, коснулось золотом деревьев, и она уже не хотела оставаться запертой. Она глубоко вдохнула.
— Тут воздух… как желе королевы! — восхитилась она. Ее мать ощущала такое в начале приключений?
Через какое-то время она спросила:
— Думаешь, Самис пойдет за нами?
Дэрроу ответил не сразу.
— Пока он останется в Антарисе. Он не захочет уходить без ледяных чар. Да, он не рад, что упустил добычу. Но ему нравится охота, а охота не окончена.
— Он может не найти нас, — возразила Калвин, этим утром все казалось возможным.
— Может, — согласился Дэрроу с тенью улыбки.
Днем Калвин почти падала от усталости. Дэрроу заметил это.
— Стоит поспать, — резко сказал он, когда она зевнула в третий раз, — пока солнце еще греет. Идти можно и в свете луны, — он указал костылем на залитый солнцем луг. — Тут должно быть удобно.
Калвин подумала, что он дразнит ее, но он собрал груду листьев и опустился на землю. Она стояла и смотрела, как он укутывается в плащ. Она выбрала место чуть в стороне от него, легла спиной к нему. Она устала, но не могла не думать, что Дэрроу лежал в ладони от нее, она слышала его тихое дыхание. Повезло, что они спали днем, ведь ночью было бы слишком холодно, пришлось бы лежать рядом…
Ее глаза открылись. Поэтому? Он стеснялся, как и она? Но она слишком устала, чтобы думать долго об этом, и вскоре уснула.
В пути Дэрроу был бодрее. Он был вы лучшем настроении во время их пути на восток, чем за все время в Антарисе, пока он шутил, дразнил ее, пел и рассказывал истории.