Дэрроу повернулся к Халасаа.
— Ты много знаешь о нас. Это Потерянный город Древних, что мы ищем? Не таким я его представлял.
Халасаа отклонил голову в беззвучном смехе, и птичка на его плече возмущенно чирикнула и улетела.
Это Спиридрель, Дом деревьев, — он посерьезнел и посмотрел на город с печалью. — Я знаю, что за место вы ищите, но оно не здесь. Мой народ — Древесный, а не Древний. Они были тут задолго до Голосов, ступивших в этот мир. Но я знаю Потерянный город. Отец водил меня туда, когда я был ребенком.
Дэрроу крепче сжал перила.
— Ты знаешь, как туда попасть? Мы должны встретить там колдуна…
Халасаа нахмурился.
Аракины говорили о другом певце. Этот прогнал их магией от корабля и пытал.
— Похоже на Самиса, — с горечью сказала Калвин.
Дэрроу спешно спросил:
— Он был впереди нас или позади?
Аракины не сказали.
— Нам нужно в Спарет до него, — сказал Дэрроу. — Ты отведешь нас туда?
Если хотите, отведу.
— Так идемте! — Тонно вскочил на ноги. — Мы уже достаточно времени потратили!
Тише. Ты слишком нетерпелив. Все, как должно быть. Вы отдохнете тут ночь, а завтра мы поплывем в Спарет.
Девять
Брошенный город
Калвин лежала на спине и смотрела на игру света в слоях листвы. Порой свет солнца проникал сквозь них, она моргала, но в остальное время узор был зеленым, свет и тень плясали бледным серебром. Она почти представляла себя в Антарисе, в саду, глядящую на небо за листьями яблонь. Но деревья в саду были сейчас голыми, после урожая листья позолотели и облетели. Новенькие собирали их для костров, что разведут мужчины, и они гонялись друг за другом с воплями, собирая их.
Зима бывала в этой части Диких земель? Она спросила Халасаа, и он сказал, что зима была, он показал ей картинки Древесного народа, идущего каждый год в пещеры в горах, дети и старейшины собирались у костра во тьме, голодные мужчины и женщины искали весь день на холоде еду. Он помрачнел.
Многие умирают в голодное время. Так было не всегда. Когда пришли Голоса, Древесный народ отогнали с теплых земель, где мы могли жить в лесу весь год.
— Мне жаль, — Калвин не знала, что еще сказать.
Нас все меньше с каждым годом. Теперь отец умер, и я последний знаю танцы исцеления. Других нет.
— Тогда они должны ценить тебя… — Калвин замолкла. Жрицы Антариса ценили ее. Но когда Халасаа говорил, что его народ обходил его, боялся его, она понимала.
Они держат меня рядом, если мои навыки понадобятся. Если кто-то ранен или болен, они идут ко мне, но в тайне, в темноте. Но они не едят со мной, не дают научить детей танцам. Когда я умру, все будет потеряно.
— Так везде. Посмотри на Траута. Он видит и слышит чары, но все еще пытается не верить им. Может, магия умирает по всему Тремарису. Самису будет проще, если мы его не остановим, — и она не в первый раз задумалась, как его остановить.
Халасаа словно услышал ее мысли и коснулся ее руки своей теплой ладонью.
Не бойся. Жизнь — это танец, а не бой. Все мы — часть этого мира, а не его хозяева. Тремарис танцует рука об руку с лунами и звездами. Океан принимает реку, а небо дышит всеми песнями. Колдун должен знать это, и мы должны помнить.
Глядя на листья, Калвин вспомнила его слова и улыбнулась. Хоть она не знала, что они означали, они успокаивали. Тут было мирно, и отдыхать после долгого пребывания в море было приятно. Сегодня они отправятся в Потерянный город. Тонно и Мика ушли собирать с Халасаа яйца водных птиц, что гнездились у ручья, а Траут изучал механизм, что поднимал корзину на платформу, чтобы понять, был ли он лучше тех, что он делал в Митатесе. Она не знала, где был Дэрроу, он так спешил уйти, что она не удивилась бы, если бы он уже ждал их на «Перокрыле», расхаживая по палубе.
— Можно подняться? — голос Дэрроу прервал ее мысли.
Калвин села, краснея от его неожиданного появления.
— Конечно.
Он забрался по лестнице ловко, как мальчик, и Калвин рассмеялась.
— Рада видеть, что тебе легко двигаться!
— Я забыл, как приятно бегать, — он убрал волосы с лица и улыбнулся ей. — Но сидеть тихо — тоже хорошо.