Она улыбнулась ему, они сидели бок о бок в приятной тишине на краю платформы, их ноги болтались среди листьев. Калвин смотрела на шуршащее море зелени, что тянулось до горизонта. Где-то на севере скрывались горы, где она выросла, место, которое она всегда считала домом, которое могла больше не увидеть. Что будет, если они победят Самиса? Вернутся в Калисонс и будут помогать Тонно с рыбалкой? Или она уйдет в горы к Марке, Урске и остальным? Мика пойдет с ней? Она улыбнулась, представив вспыльчивую Мику, учащуюся тихому поведению жрицы Тарис. Тамен с ней будет сложнее, чем с Калвин. Отчасти жалея, она отогнала эту мысль. И она знала, что Стена Антариса не удержит ее буйный дух. Может, им всем стоит вернуться сюда и жить среди деревьев в спокойствии. Но жители Спиридрелла не примут их.
Она вздохнула и посмотрела на ястребиный профиль Дэрроу среди листьев. Он много лет дружил с Самисом, а потом воевал. Когда гонка прекратится, его жизнь опустеет. Как он заполнит пустоту? Она вспомнила, что Самис предлагал ей в мастерской Траута: они с Дэрроу бродили бы по миру вместе, смотрели на чудеса бок о бок… Она покачала головой. Охота еще не закончилась, она не знала, как все закончится. А если им не хватит сил? А если они не смогут победить Самиса? Даже с тремя магами и Халасаа? Калвин не дала себе думать об этом дальше.
Она повернулась к Дэрроу.
— Ты оставишь костыль тут? Он ведь больше тебе не нужен.
Дэрроу посмотрел на нее.
— Подарок так просто не выбрасывают. Особенно подарок друга. Нет, я сохраню его, чтобы помнить, что не вся дружба заканчивается горечью.
Калвин импульсивно коснулась его рукава.
— Порой дружба заканчивается иначе. Становится… чем-то большим… — ее лицо потеплело. Он поймет ее? Она пролепетала. — Как Халасаа говорит, все меняется…
Дэрроу растерялся на миг. Потом его лицо прояснилось, он покраснел и опустил ладонь поверх ладони Калвин.
— Нам нужно кое о чем поговорить, Калвин, — сказал он, его голос был нежным, таким она его еще не слышала. — Когда это закончится…
Но он не успел договорить, крик Мики ясно донесся снизу, и красно-зеленые птицы взлетели в воздух:
— Эй, спускайтесь! Нам хватит яиц на сотню омлетов! И Халасаа говорит, пора идти.
Дэрроу виновато посмотрел на Калвин, поднялся на ноги. Задание было важнее. Но Калвин ощущала, что он не так стремится в путь, как раньше. Может, Дэрроу тоже сомневался насчет будущего. Все спокойствие осталось у Халасаа, он словно ждал их всю жизнь и знал, что надо делать. Калвин выглянула с платформы и увидела его, прямого, как деревце, он смотрел наверх, глаза сияли, птичка была на его плече, а в другой руке — плетеная корзина фруктов.
Идемте. Пора уходить.
Калвин невольно сравнивала радость на лице Халасаа с хмурым лицом Дэрроу. Она быстро взяла его за руку и сжала обеими ладонями.
— Когда все закончится, — сказала она.
Он кивнул и сжал ее ладонь. Их взгляды пересеклись и задержались, в них было обещание.
Они мало говорили следующие дни, пока плыли вдоль южного берега, словно тишина Древесного народа впиталась в них. Они быстро двигались по палубе, когда требовалось, или стояли неподвижно у румпеля или на корме, разглядывая горизонт. Берег скользил мимо бесконечным лесом, порой шумели птицы или листья, словно шептали о поддержке. Они ни разу не увидели корабль Самиса, ни впереди, ни позади.
Аракины порой прилетали к Халасаа, но не большой стаей, как в тот раз, а по одному или по двое. Траут все еще вздрагивал от их вида в небе, спешил в каюту, но Мика храбро стояла рядом с Халасаа, не уходила от их острых клювов. Аракины говорили с Халасаа так, что понимал только он, а потом улетали, хлопая чешуйчатыми крыльями. Каждый раз весть была прежней.
Они все еще не увидели того, кого вы ищите.
— Может, он прячется Силой видимости, — сказала Калвин.
— Может, он сейчас рядом с нами, — сказал Траут.
Мика сразу схватила яйцо из корзинки и бросила туда, где мог плыть корабль Самиса, но тихий всплеск в пустых волнах не успокоил ее.
Дэрроу все время был мрачным, как-то он весь день ни с кем не говорил.
Они повернули на север, начались дожди, сперва медленно, падая серебряным занавесом между «Перокрылом» и берегом, напоминая Калвин дни в Антарисе, когда дожди шумели над поселением. Новички тогда сидели у очагов, пряли и слушали, как жрицы рассказывали длинные истории о Тарис и других богах, о Древних и их приключениях. В тех историях не было Древесного народа. Там не было историй, как их прогнали в глушь, как они голодали и мерзли, как тихо колдовали и знали тайны становления. Какие истории в Спиридрелле рассказывали о народе голоса, людях, что прогнали их? Ей не хотелось думать, какие там были ужасы.