Выбрать главу

— Сила льда, повелеваю тобой! Все Силы, меньшие и большие, слушайтесь хозяина! — гул кружащейся сферы стал невыносимым криком, голос Самиса гремел в комнате. — Я взываю к первой Силе! Сила всего, что есть и чего нет, Великая Сила неизвестного, тайны за гранью нашего понимания…

Но колдун не успел крикнуть, что повелевает ею, раздался оглушительный взрыв, серебряная сфера взорвалась. Калвин посмотрела туда. Поток света и песни слился и взорвался над их голосами. Калвин вскрикнула и вскинула руки в воздух, как делала в детстве в Анатрисе, бежала к большому снегопаду, подставляя руки и лицо небу от радости.

С ревом, сотрясшим землю, башня раскололась, как почка. Серебряные куски отклонились, изогнувшись к земле, арка за ракой, поднимая пол все выше, пока они не оказались в сердце большого сияющего цветка.

Калвин увидела, что уже ночь. Туман пропал, небо было в звездах, три луны сияли на развалины города. Теперь она ощущала свет и тень, песню и тишину, они пропитали ее. Когда это утихло, она опустила голову и посмотрела на остальных, увидела у них то же непонятное счастье, что сияло и на ее лице.

Клетка Тонно и Мики развалилась, Мика прыгнула к Калвин и обняла ее. Калвин ошеломленно обняла ее в ответ. Траут стоял неподалеку, робкий, рогатка торчала в руке.

Тонно сказал:

— Самис…

Калвин забыла о нем, а теперь увидела фигуру в центре комнаты. Могучий колдун лежал, сжавшись, силы оставили его, он был обычным. Дэрроу опустился рядом с ним.

Калвин подбежала.

— Он…?

— Мертв, — резко сказал Дэрроу, накрыл серой мантией лицо, что смотрело в небо, пряча пустые глаза. Рука торчала из мантии, золотое кольцо с красным камнем сияло на ладони кровью. Дэрроу снял его с безжизненного пальца и поднял. — Кольцо Хатары, — тихо сказал он и убрал в карман. Он увидел потрясенный взгляд Калвин. — Оно не принадлежало ему. Это древний предмет силы с первых дней Меритуроса. Я о нем позабочусь.

— Что случилось? — Тонно встряхнулся, как пес, вышедший из воды.

— Думаю, это был я, — робко сказал Траут и показал рогатку. — Вы странно себя вели, видели то, чего там не было. Тонно и Мика были в сети. Калвин запела, и она выглядела так, словно всему был конец. Кто-то должен был что-то сделать. А был только я. И у меня было лишь это…

— Там был огонь… Дэрроу мог сгореть заживо… — пролепетала Калвин.

Траут покачал головой.

— Я видел огонь, когда он подул в Горн. Но он не ранил никого. Он был… красивым, полагаю, — его веснушчатое лицо стало мечтательным.

Тонно хмыкнул.

— Ты не подумал выстрелить в Самиса, а не в тот шар?

Траут резко сунул рогатку в карман.

— Нет. Я не хотел так делать. Это было логично, но не казалось правильным. И, — честно добавил он, — я плохо стреляю, а сфера была большой мишенью.

— Сфера была центром, — Дэрроу поднял голову. — Она связывала чары. Ты мудро выбрал, Траут.

Голоса использовали это место в древние времена, — Халасаа сел на пол, устав, но сиял от радости. — Тут они звали своих богов. Колдун знал это…

— Траут, — сказал Дэрроу. — Подойди сюда. Ты сказал, что мы видели то, чего не было? Ты это не видел? Калвин, спой ноту, прошу. Самую высокую.

Калвин послушно спела.

Траут виновато покачал головой.

— Я не слышу. Я немного глуховат. В мастерской был взрыв год назад, мне повредило уши. Я не слышу свист или писк насекомых.

Дэрроу поймал взгляд Калвин и улыбнулся.

— Тогда ты не услышишь чары видимости, самые высокие из всех.

— Конечно, ты не верил! — Калвин засмеялась, ослабев от облегчения и счастья. Ее голова все еще кружилась от танца Халасаа, от хора жизни, что она ощутила с ним. Она все еще видела искры перед глазами. Даже угасающее сияние жизни Самиса звучало где-то в ее сознании. Это не скоро успокоится и притихнет.

Мика указала на тело под серым плащом.

— То, что сделал Траут… убило его?

Дэрроу неожиданно сказал:

— Даже без Траута, думаю, он не преуспел бы.

— О чем ты? — воскликнула Калвин.

Жизнь — танец, а не бой, — глаза Халасаа были закрытыми, но он выглядел радостно. — Силы нельзя завоевать. Нужно танцевать в их границах. Завоевателя быть не может.

— Можно объяснить проще? — прорычал Тонно.

Колдун решил, что он сильнее Голосов древних времен. Но он переоценил себя.

— Его жадность погубила его, — сказал Дэрроу. — Он не был Поющим все песни, знал это, хоть говорил иначе. Если бы он вызвал Великую силу, она бы поглотила его.