Он водил ложкой с подозрением по каше, начал есть робко, продолжил с голодом. Урска смотрела с порога, радостно сцепила ладони.
— Молодец! Ах, если я мешаю, я пойду. Пора зажигать лампы! — она поспешила в полумраке прочь.
Чужак смотрел ей вслед.
— Она выглядит безобидно, — сказал он под нос.
— Она помогла тебе! Она перевязала раны, вправила ногу и накормила тебя. Нужно благодарить ее, а не приказывать, — сказала Калвин.
— Я должен быть осторожным, — сказал чужак, и Калвин заметила, как странно он произносит слова. Он смотрел с опаской на дверь.
— Тут ты в безопасности. Ты за Стеной Антариса.
— Если я смог ее пересечь, то и тот, что меня ищет, сможет.
— Вот, что Богиня делает с теми, кто врывается в ее земли, — Калвин указала на ногу, опухшую от бинтов, что торчала из-под одеял. Так сказала бы Тамен.
— Да, — сказал чужак через миг. — Твоя богиня отомстила, надеюсь, она довольна. Но будь настороже, как и другие жрицы, ведь тот, кто преследует меня, силен, опасен, и он не сдастся. Слышишь? Может, он уже тут… — чужак хотел свалиться с кровати и искать таинственного преследователя. Миска и ложка упали на пол.
— Успокойся, — в тревоге сказала Калвин. — Тут никого нет!
— Я спокоен, — он устал от усилий и лег, лицо было призрачным в сгустившихся сумерках. Он прошептал. — Кто тут правит?
— Урска, лекарь.
Чужак слабо улыбнулся.
— Антарис. Кто правит Антарисом?
— Высшая жрица Марна.
— Скажи ей быть настороже. Скажи, что за мной охотится тот, кто может быть Поющим все песни. Запомнишь это?
— Поющий все песни, — растерянно повторила Калвин.
— Поклянись, что скажешь ей, — он сжал ее рукав, Калвин вздрогнула. — Поклянись! Он очень опасен, не только для Антариса, но и для всего Тремариса, — он закашлялся. — Если она не поймет, отправь ее ко мне.
Калвин улыбнулась, представив, как чужак указывает Высшей жрице, как ей и Урске.
— Я скажу ей.
— Спасибо, — он опустил руку. — И скажи, кто у него есть сила видимости. Как они тебя зовут? — резко спросил он.
— Калвин, — вопрос ее удивил. — А тебя?
— Меня зовут Дэрроу, — он коснулся пальцами своих губ, протянул ладонь к ней, казалось, в приветствии. После паузы Калвин неловко ответила на его жест. Он обрадовался, закрыл глаза и через миг, судя по дыханию, уснул.
— Видишь! Я всегда говорила, что у тебя дар исцеления, — прошептала Урска с порога. — Несмотря ни на что.
— Вряд ли, — сказала Калвин. — Он был рад кого-то узнать, и все, — она зевнула и вспомнила о своей усталости.
— Иди спать, дитя, рыбалка тебя вымотала.
— Я не… — Калвин затихла, слишком устав для спора. Урска выгнала ее из лазарета, вложила мешочек сушеных трав в руку, чтобы сунуть под подушку. Был это запах трав или ее усталость, но она уснула крепко, не успев даже развязать шнурки на обуви.
Сад был белым от цветения яблонь, словно древние деревья держали снег в кривых ветвях, пчелы гудели, новички, что помогали Калвин с ульями, ходили под солнцем, как цветы в своих желтых туниках. Одна сняла широкополую шляпу и обмахивалась, щурясь.
— Калвин, смотри!
Калвин подняла голову и удивилась фигуре Марны в синем одеянии, медленно идущей по траве.
— Матушка! — она поспешила протянуть ей руку, но Высшая жрица отмахнулась. — Мне говорили, вам нездоровится.
— Как видишь, пройтись по саду я могу, — чуть скривившись, Марна села на пенек, лепестки опадали на траву. — Я давно не ходила к пасеке. Тут все хорошо?
— Да, матушка. Но улей Амары оживился рано в этом году.
— Потому ты приходила ко мне утром, Калвин?
— Нет, — Калвин замешкалась и посмотрела на группу новичков неподалеку, у них были корзинки и ножики, они большими глазами смотрели на гостью. Она понизила голос. — У меня послание от чужака. Может, это от лихорадки, но…
— Хорошо, — Марна говорила с тенью улыбки. — Пусть девочки идут.
Калвин отправила их к ульям в конце сада, сказала оставаться там, пока она не заберет их. Их уже не подслушивали, она села, скрестив ноги, рядом с Марной, и повторила слова чужака.
— Поющий все песни? — повторила Марна. — Уверена, что он это сказал? Это точно его слова?
— Да, матушка. Он сказал, что у него есть сила какой-то видности, но не договорил.
— Сила Видимости, — тихо сказала Высшая жрица. — Конечно, он дергается от каждой тени, — она смотрела на реку, на сияющие вершины гор, задумавшись, а потом бледно-голубые глаза посмотрели на Калвин.
— Что это значит, матушка?
— У врага чужака есть Сила Видимости. Он может быть с любым лицом, призывать иллюзии, что кажутся настоящими, как ветка под моей рукой. Представь, идешь в горах и не знаешь, перед тобой настоящее или иллюзия. Конечно, он так испуган.
Калвин сняла широкополую шляпу, сжала ее пальцами.
— А Поющий все песни?
Марна молчала, пчелы в улье гудели высоко и яростно. Она так долго молчала, что Калвин боялась, что ответа не будет, но тут она заговорила.
— Как только станешь жрицей, дочка, ты поймешь больше. Мне не стоит пока тебе много рассказывать. Но ты уже знаешь, что есть Силы помимо нашей. Ты слышала, видела сама этого колдуна, и ты знаешь, что его магия не такая, как наша.
— Да, матушка, — Калвин вдруг посерьезнела. Обычно на уроках ей только хотелось быть в другом месте, хотелось ерзать, но теперь она застыла, как статуя, ощущая, что Марна расскажет ей что-то важнее и точно интереснее трав и плетения.
— Ты уже знаешь, что в начале мира Древние ходили по землям Тремариса. И ты знаешь, что давным-давно народ Тремариса был разделен богами, у всех были разные земли. Но теперь я расскажу то, что ты еще не выучила: в начале мира были девять Сил, и Древние владели всеми. У них были невообразимые дары, и они творили чудеса, что нам и не снились. Когда народ разделили, девять Сил тоже разделились. Мы в Антарисе — дети Богини Марис, получили вторую Силу, зов льда, и у нас есть метки этого, — Марна коснулась узора трех лун на запястье, какой был у каждой жрицы. — Тайны других Сил достались другим народам.
— Железная магия — одна из таких Сил? И ветромагия?
Марна кивнула.
— Железная магия — чары Меритурос. И народ островов обладает даром ветромагии.
— А другие, матушка?
Голос Марны стал мечтательным, певучим, она перечисляла силы, загибая пальцы.
— Девятая — Сила языка, повелевает всей речью, языками и песнями. Восьмая — Сила зверей, повелевает всеми животными на земле и в воздухе. Седьмая — Сила видимости, делает иллюзии видимыми и скрывает настоящее. Шестая — Сила ветра, повелевает ветрами, волнами и погодой. Пятая — Сила железа, повелевает всеми предметами земли, кроме живых, и кроме других стихий. Четвертая — Сила становления, хранит тайны ускорения роста и перемен. Третья — Сила огня, повелевает светом и жаром. Наша сила — Сила льда, сила нашей Богини, повелевает холодом, снегом и льдом, морозом. И это сила всего темного: теней и ночи, тьмы в глубинах пещер и меж звезд. И это сила всего мертвого.
Страх защекотал спину Калвин. Она узнала бы это после становления жрицей, это лицо Богини, которое знали только посвященные.
— Но, матушка, это восемь Сил.
Марна улыбнулась.
— Пропущенные уроки не навредили твоей арифметике. Ты не можешь догадаться о первой Силе? Это величайшая сила, что движет всем, что есть, и чего нет, понятная и непонятная Сила, тайна вне нашего понимания. Это Богиня.
Калвин быстро сказала:
— Но Богиня повелевает Силой льда…
— Это лицо она повернула к нам. Все чары, все боги — части непознанной тайны, каждое лицо — как грани кристалла, что сияют в разные стороны. Наша Великая мать Тарис — так мы зовем ее здесь, но у нее есть другие имена в других местах, — Марна коснулась головы Калвин. — Ты поймешь со временем. Эти проблемы занимали величайших жриц поколениями. Нельзя понять это все сразу, — она с трудом встала на ноги и отцепила от ветки край мантии. — Я стара, чтобы сидеть среди деревьев, пройдем вдоль реки.