В пятнадцати милях возле чуть видных скал стоял бот. «Дядя Кузьма опять там краба ловит». С этого дальнего участка Кузьма Ефимович возвращался обыкновенно к вечеру, а иногда, если улов был плохой, приходил только утром.
Троня спустился по лестнице на один пролет ниже и вошел в дежурную. Здесь на столе стоял телефонный аппарат. Он снял трубку и набрал номер.
— Это вы, товарищ Лукин?
— Да, слушаю, — отозвался дедушка.
— У Бакланьих камней один кавасаки замешкался. Наверно, дядя Кузьма. А на большой отмели сейнер. Надо его послать туда.
— Правильно! Сейчас прикажу радисту. Лучше гляди за морем, Трофим!
— Есть лучше глядеть за морем! — повторил Троня, повесил трубку и снова пряник к биноклю.
Прошло несколько минут, и сейнер пошел, взяв курс на Бакланьи камни, а все кавасаки с Большой отмели потянулись к острову.
Троня прислушался, и на лице его мелькнуло недовольство. Он услышал на лестнице Костины шаги. Сегодня Костя пришел совсем некстати. Дедушка не любил, когда в горячую пору на маяке находятся посторонние люди. Да и сам он занят по горло. Троня покачал головой: «Не вовремя пришел Костя, но ведь он не виноват? Почем он знает, что у нас затевается? Ждал, наверное, меня, ждал, взял да и пришел».
Костя показался из люка и весело крикнул:
— Вот ты где!
Троня, не отрываясь от бинокля, пригласил его жестом подойти поближе. Костя спросил:
— Ты что это там увидел? Дай-ка посмотреть!
— Погоди! Горизонт осматриваю. Не видел разве штормовые знаки?
Костя задрал голову:
— Повесили уже? Может, ничего не будет! Хотя папа получил телеграмму. Меня с пристани прогнал. Я дома сидел-сидел, ждал тебя, ждал и решил: дай, думаю, схожу на минутку, узнаю, что случилось. Погода-то какая! Красота! Искупаться бы...
Троня оторвался от бинокля и сурово посмотрел на Костю.
— Вот что! Я сейчас на вахте. Ты знаешь, что будет, если хоть кто-нибудь останется в море до вечера?
Костя зевнул.
— Что-то спать хочется. Ты знаешь, зачем я к тебе пришел?
— Ну, сказал уже. Что это там такое белеет? Купаться захотелось? Парус? Нет, чайка. Какая-то шальная, вроде тебя. Все к берегу летят, а она от берега.
— Сейчас уйду. Очень интересно мне на пустое море глаза пялить. Подумаешь, вахтенный!
Троня ответил так, будто не слышал этих задиристых слов:
— Ага, дядя Кузьма домой тронулся вместе с сейнером. Ну, кажется, теперь чисто в море. — Опустил бинокль и показал на небо: — Видишь, какая размазня появилась?
На мутно-голубом небе будто кто намалевал вкривь и вкось белые полосы, спирали, крючки.
Костя бросил скучающий взгляд на небо и ответил как ни в чем не бывало:
— А мы ведь сегодня собирались с тобой в лагуну переходить. Харловские там весь день бултыхались.
Троня сказал с усмешкой:
— Они туда как на службу ходят. Может, досидятся там до тайфуна.
Костя потянулся, зевнул.
— Тайфун — тоже интересно. Ты знаешь, я почему-то люблю всякие бури. Когда ветрище, волны! Ух, красота!..
Троня покачал головой.
— Ты думай, что говоришь. Красота! Это сидеть на берегу, на каменном линкоре — красота. А там, — он махнул рукой в океан, — там сколько кораблей погибло. Тайфун всю Японию снес. Сейчас, наверное, уже над Хоккайдой проходит. Вот-вот у нас будет. Нам-то что! А вот там...
Костя виновато притих, пытаясь представить себе тайфун, погибающие корабли. Он вспомнил самую сильную бурю, какую ему удалось пережить. Волны залили тогда пляж, порыв ветра повалил киоск с газированной водой. Ветер бил в лицо, нес соленые брызги. Костя с мамой и все отдыхающие в Гагре стояли на дороге возле пальм и любовались этим красивым зрелищем.
— Ты что задумался? — спросил Троня.
— Да так, тоже вспомнил один ураган. Тогда о нем все газеты писали. На моих глазах целый дом ветром перевернуло.
— Дом?
— Ну да, так и полетел вверх тормашками, — врал Костя без зазрения совести, чтобы вырасти в глазах друга.
Троня опять стал глядеть в бинокль, губы его лукаво улыбались.
— Говоришь, целый дом перевернуло? Сколько этажей?
— Этажа три-четыре! На моих глазах!
— Дом перевернуло, а ты остался стоять?
— Я за пальму держался.
— Мертвая хватка!.. Опасный случай!.. Смотри, какая волна пошла. А только был штиль. Ох, и хлещет!
— Дай-ка посмотреть. Ты не веришь? Ну, может, и не три этажа...
— Понятно. Где там этажи считать в такую бурю.
— Если хочешь знать, то все-таки перевернуло!
— Дом?
— Ну, пусть не каменный.
— Какой? — допытывался Троня, не отрываясь от бинокля.
— Пусть деревянный. В нем водой торговали... Ну дай же взглянуть!
— Киоск с газировкой?
— Пусть киоск... Ну дай же!