Там он положил тело ничком, так чтобы шея оказалась на ближнем рельсе. Вынув складной нож, Сайлас перерезал узел на шпагате и освободил саквояж и зонт. Бросив их на полотно рядом с телом, он аккуратно спрятал шпагат в карман, не заметив, что небольшой обрывок от узла упал на землю.
Паровоз пыхтел и громыхал уже совсем близко. Сайлас быстро достал из кармана оправу от очков и пакетик с осколками. Очки он бросил рядом с головой убитого, а осколки, предварительно высыпанные на ладонь, разбросал вокруг оправы. Он успел как раз вовремя. Шум поезда становился все ближе. Сайласа так и подмывало остаться и посмотреть на финал, который превратит убийство в несчастный случай или самоубийство. Но это было небезопасно. Лучше убраться подальше, пока его кто-нибудь не увидел. Он торопливо перелез через ограду и поспешил через пустырь к своему дому.
Хиклер был уже у калитки, когда шум, донесшийся с путей, заставил его застыть. Он услышал длинный свисток, визг тормозов и грохот сталкивающихся вагонов. Стук колес сменился свистом вырывающегося из трубы пара.
Поезд остановился!
На секунду Сайлас замер, у него перехватило дыхание и отвисла нижняя челюсть. Но потом он быстро подбежал к калитке и, проскользнув внутрь, тихо опустил щеколду. Он был не на шутку озабочен. Что там могло произойти? Ясно, что машинист увидел тело. Но что там делается сейчас? А вдруг к нему придут? Сайлас вошел в кухню и прислушался — в любую минуту могли постучать в дверь, — потом вернулся в гостиную и осмотрелся по сторонам. Там царил полный порядок, но на полу лежал железный обрезок, который он бросил во время драки. Сайлас поднял его и поднес к лампе. Крови на нем не было, только прилипла пара волосков. Рассеянно вытерев обрезок о скатерть, Сайлас отнес его на задний двор и бросил через забор в крапиву. Ничего криминального в этой железяке не было, просто она вызывала у него зловещие воспоминания. Пора было идти на станцию. Рановато, конечно, ведь еще только двадцать пять минут восьмого, но Хи- клер не хотел, чтобы его застали дома. Шляпа и саквояж с пристегнутым зонтом лежали на диване. Хиклер надел шляпу, подхватил саквояж и направился к двери, но быстро вернулся, чтобы загасить лампу. Когда он поднял руку, чтобы прикрутить горелку, взгляд его случайно упал на стул, где лежала серая фетровая шляпа Бродского. Сайлас похолодел, на лбу выступил холодный пот. Еще одно мгновение, и он бы, загасив лампу, ушел… Рванувшись к стулу, он схватил шляпу и заглянул внутрь. На подкладке была четкая надпись: «Оскар Бродский». Одной этой шляпы достаточно, чтобы отправить его на виселицу. А что, если с обыском нагрянут сейчас?
При одной этой мысли у Хиклера подкосились ноги, но, несмотря на панику, он действовал хладнокровно. Сбегав на кухню, принес щепки для растопки и бросил их в камин на еще горячие угли, прикрыв скомканным листком из-под головы Бродского. На бумаге он заметил крошечное пятнышко крови, которое укрылось от его взора раньше. Взяв кочергу, Хиклер затолкал листок под щепки и, чиркнув восковой спичкой, поджег их. Когда пламя разгорелось, он искромсал шляпу складным ножом и стал бросать клочки в огонь.
Сердце у него колотилось, руки тряслись от страха разоблачения. Куски шляпы горели неохотно, спекаясь в обугленную массу, которая тлела, сильно дымясь. К тому же они источали тошнотворный запах, так что Сайласу пришлось открыть кухонное окно (входную дверь он отворять побоялся). Подбрасывая клочки в огонь, он продолжал тревожно ловить каждый звук, страшась услышать роковой стук в дверь.
Время подгоняло. Уже без двадцати одной минуты восемь! Через пару минут пора выходить, иначе он опоздает на поезд. Хиклер бросил в огонь поля шляпы и побежал наверх, чтобы открыть там окно — кухонное придется перед уходом закрыть. Когда он вернулся, поля уже съежились, превратившись в черную бесформенную массу, которая пузырилась и шипела, испуская едкий жирный дым. Без девятнадцати минут восемь! Больше медлить нельзя. Хиклер взял кочергу, тщательно разделил что осталось от шляпы и смешал с тлеющими углями. Теперь решетка выглядела как обычно. Сайлас постоянно сжигал в камине письма и другой мусор, так что его экономка вряд ли что- нибудь заподозрит. Тем более что угли успеют превратиться в золу еще до ее прихода, а металлической фурнитуры на шляпе не было.