Я встал однажды утром, дождь струился с небес. Некоторое время я вяло слонялся по дому, не чувствуя ни к чему интереса и не останавливая внимания ни на чем в особенности. Одно только меня удивило, и я обратился с беседой к матери, которая занималась приготовлением корма для свиней возле очага.
– Неужто, достопочтенная, – сказал я, – нас постигли в довершение всего конец света и кончина всей вселенной, что кровавые ливни льют на нас среди ночи?
– Нет, вовсе не это, сокровище ты мое убогое, – сказала она, – это Седой Старик истекал тут кровью все утро.
– Полагаю я, из носа бил этот источник крови? – сказал я.
– Вовсе нет, ничего подобного, сладкий ты мой, – сказала она, – а из смертельных незаживающих ран, которые у него теперь на обеих ногах. Они утром состязались с Мартином О’Банаса, кто из них поднимет большой обломок скалы. Проиграл бедный Мартин, да будет он здоров, так как не сумел и с места его сдвинуть. Старику повезло, как всегда. Ему удалось поднять камень на высоту пояса, и он выиграл ставку, какой бы там она у них ни была.
– Он всегда был силен, – сказал я.
– Но потом, по причине большого веса, камень выпал у него из рук и упал, по несчастью, ему на ноги, и размозжил их и каждую кость и косточку в них. Бедняга долго еще после этой истории таскался по всему дому и вопил, но на чем бы он там ни передвигался, точно, что не на ногах.
– Никогда бы не подумал, – сказал я, – что у Старика может быть столько крови.
– Если и было, – сказала она, – то теперь уже нет.
Случилось так, что это навело меня на мысль о бывших у меня деньгах. Если бы Старик носил ботинки, думал я, меньше был бы вред, причиненный ему, когда камень упал ему на ноги. Откуда мне знать, не случится ли мне самому поранить и повредить ноги таким же путем? Что же мне лучше всего купить, как не пару ботинок?
На другой день я тронулся в путь, направляясь к тому месту, где у меня был зарыт мешок с золотом. По дороге мне встретился Мартин О’Банаса, и я спросил его насчет того, как делать покупки в магазине, – искусство, в котором у меня не было никакого опыта.
– Скажи мне, друг Мартин, – сказал я, – знаешь ли ты какое-нибудь слово, каким называют ботинки?
– Знаю, – сказал он. – Помню, был я как-то в городе Дерри и занимался там тем, что подслушивал. Один человек зашел в магазин и купил ботинки. Я ясно слышал слово, которое он сказал хозяину магазина, – “бутссёр”. Без сомнения, это и есть верное английское слово для ботинок – бутссёр.
– Спасибо тебе, Мартин, – сказал я, – и еще одно спасибо сверх того, первого.
Я отправился дальше. Мешок с золотом был в сохранности там, где я его оставил. Я вынул из него двадцать золотых монет и снова закопал его в землю. Когда дело было сделано, я уверенно двинулся в направлении какого-нибудь города, какой в то время попадался по дороге на запад, – Голуэя или Кахарсивин, или какого-нибудь другого места вроде этого. Там было много домов, магазинов и людей, и повсюду что-то с шумом происходило. Я рыскал по городку, пока не нашел обувную лавку и не вошел радостно внутрь. Внутри сидел симпатичный толстяк, который вел дела в лавке, и стоило ему взглянуть на меня, как он сунул руку в карман и протянул мне пенни.
– Away now, islandman, – сказал он, но все еще безо всякого вероломства в голосе[22].
Я с благодарностью принял медный пенс, положил его в карман и достал одну из своих золотых монет.
– А теперь, – сказал я, – бутссёр!
– Boots?[23]
– Бутссёр.
Не знаю, удивился ли настолько этот благородный господин или не понял моего английского, но он долго стоял, глядя на меня. Потом он отошел назад и достал много пар ботинок. Он предложил мне выбирать. Я выбрал самую роскошную пару; он взял у меня золотую монету, и мы оба поблагодарили друг друга. Я завернул ботинки в старый мешок, который был у меня с собой, и пошел своей дорогой, направляясь к себе в местечко.
Да, я чувствовал робость и стыд по поводу ботинок. Со дня великого праздника в Корка Дорха не видали ни ботинок, ни их следа. Предметом насмешек и шуток для людей будут эти светлые кожаные штуковины. Я боялся, что стану посмешищем для соседей, если не дать им возможности сперва приучиться к великолепию и важному виду этих ботинок. Я постановил припрятать ботинки и спокойно обдумать этот вопрос.
22
“Иди, иди давай, островитянин” (