Последняя мысль, словно молнией ударила парня. Забыв обо всем, он старательно прислушался к самому себе. За время жизни в качестве Барда он так привык к этой незаметной, но постоянно присутствующей тяге к смерти, резко усилившейся после похода в Феерию, что просто не обращал на неё внимания. «Жить надо. Я должен». – Эти правила постоянно, фоном, удерживались им в голове, заменяя исчезнувший инстинкт самосохранения. Но сейчас…
Умирать ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не хотелось! Хотелось жить. Жить, несмотря ни на что! Победить врага, расписаться на стенах рейхстага, вернуться к матери в город, окончить институт и может быть найти себе подходящую девчонку…
– К матери? – Ожгла его сознание мысль. И тут же возникла странная уверенность, – да, к матери. Живой и здоровой, которая часто пишет ему письма, тревожась об ушедшем на войну сыне. Да и отец еще жив, воюет гдето на Севере… Правда писать часто не может, но это неважно. Главное – был бы живой…
Тут его размышления были прерваны оглушительной пощечиной. Артур осторожно сфокусировал глаза.
– Очнулся? – Тот самый седовласый боец с тревогой всматривался в его лицо.
Бард кивнул, не рискуя говорить вслух.
– Тогда бери винтовку, и стреляй! – Зло рявкнул солдат, всовывая ему в руки упавшее на дно окопа оружие. – В медсанбате отдыхать будешь, если доживешь, конечно! А если не отобьемся, то в могиле. Фрицы атакуют! – Не тратя больше времени на разговоры, он встал в окопе, положив свою трехлинейку на бруствер, и открыл огонь.
Преодолевая все усиливающееся головокружение, Артур присоединился к нему, стреляя кудато в сторону серой людской массы, с ревом бегущей к ним со стороны заката.
Нажать на спусковой крючок, передернуть затвор, выбрасывая горячую и сверкающую латунью гильзу, совместить мушку с целиком и их вместе – с маячащей вдалеке серой фигурой, нажать на спуск… Повторить еще четыре раза, затем выдернуть из подсумка обойму и перезарядить оружие. Снова совместитьнажатьпередернуть. И снова! И снова! Пользуясь передышкой – набить обоймы новыми патронами – и снова бой.
Вначале, с каждой падающей после его выстрела фигурой, Артур с ужасом ожидал, – вотвот на его душу накатит смердящий смертью и разложением вал Грязи. Сокрушит, сомнет, и оставит безжизненное тело лежать на дне окопа. Но Грязи все не было, и он немного успокоился. Были только пули врагов, частенько посвистывавшие над самой головой и выбивавшие фонтанчики земли из бруствера окопа, палящее летнее солнце, разрывы гранат и снарядов, пересохшие от жажды губы и закончившаяся во фляге вода. И были враги, темносерыми волнами накатывающиеся на редкую цепь окопов на склоне невысокого холма, и падающие от меткой стрельбы защитников.
А затем был громкий свист и грохот взрыва, сильный удар по спине, – словно со всего маху хлестнули нагайкой, легкое недоумение: – А откуда я знаю, как это – нагайкой по спине? Почему винтовка как живая выпрыгивает из рук? А потом была темнота.
Когда Артур пришёл в себя, солнце уже касалось горизонта. Тщательно перебинтованного, его кудато нёс тот самый седовласый боец, с которым он находился в окопе.
– Ну что, очнулся? – Заметив, как пошевелился бард, добродушно спросил он. – Сам идти сможешь?
Артур осторожно пожал плечами. Точнее – попытался пожать. Сильная боль в спине вынудила его отказаться от этого действия.
– А ты, похоже, в рубашке родился, – ставя парня на ноги и заботливо поддерживая того под локоть, заметил солдат. – Снаряд чуть ли не у тебя под ногами рванул, – и только одна царапина! Кому рассказать – не поверят. Ты головой особо не крути, – пресек он попытку Артура осмотреться, – контузить тебя должно было прилично. Вредно это тебе сейчас. Вот до врачей доберемся, доктор тебя посмотрит, и скажет, чего делать можно, а чего нет… Пить хочешь?
Артур кивнул.
– Держи. – Протянул тот флягу.
Вода была восхитительно холодной. Благодарно взглянув на своего спасителя, Артур вернул флягу.
– Ну что, пойдем потихоньку? – Закрутив алюминиевую крышку и цепляя флягу на место, спросил солдат. Артур снова кивнул.
– Ты вообще, как? – заметив его молчаливость, поинтересовался седовласый, помогая ему идти. – В ответ Артур лишь закатил глаза.
– Ты что, говорить не можешь? – Догадался тот.
Артур несколько раз энергично кивнул. Похоже, сделал он это зря, – в тот же миг, мир закружился вокруг него в бешенной свистопляске, и его вырвало желчью в смеси с выпитой водой прямо себе под ноги.
– Эт ничего, эт бывает… – Успокаивающе пробормотал его спутник, продолжая заботливо удерживать парня от падения. – После контузий и не такое бывает… Главное живой, а там доктора вылечат! Вот увидишь, вылечат. Все хорошо будет! Нука, давай потихоньку…
Медицинская лагерь, куда его привели, был переполнен. Замотанный доктор с покрасневшими глазами, лишь коротко взглянул на своего нового пациента, взмахом руки указал под развесистую березу, где уже находилось несколько легкораненых, и бросив «подожди» вновь скрылся в палатке отмеченной красным крестом.
– Присаживайся, товарищ. – Молодой парень с замотанной левой рукой и двумя лейтенантскими ромбами на петлицах гостеприимно подвинулся, высвобождая участок расстеленной прямо на земле плащпалатки.
Артур, который последние несколько десятков метров шел только на одном упрямстве, немедленно воспользовался этим любезным предложением.
– Что с тобой?
Артур горестно промычал.
– Контузило парня. – Вместо него ответил его сопровождающий. – Мина буквально в паре метров от него рванула. Так спину ему распахало осколком, и вот, контузия… Речь потерял. Его Леха Ветров зовут, из Казани он. Третья рота… – Дальше Артур уже не слышал, впадая в странное полузабытье.
Ему чудилась палата больницы, в которой он устроил ритуал. Злобно матерящаяся сразу на нескольких языках Лаурелин, стоящая рядом, и пытающаяся не прикасаясь к нему, одной магией както затянуть его ранения. Испуганная тетя, крутящаяся рядом с набором лекарств и бинтов, вновь и вновь отгоняемая от него сердитой Дини Ши, не позволяющей ей к нему прикоснуться. Огромные глаза Анастасии, смотрящие казалось, ему прямо в душу, с безнадежной печалью и робкой, какойто щенячьей надеждой.
Он понимал, что ему вновь предлагается выбор, дается возможность отступить, отказаться от испытаний и вернуться… Но предать ту надежду, что светилась глубоко в глазах девушки было невозможно. И он вновь отверг предложенный выход.
* * *
– Следующий на перевязку! – вырвал его из забытья усталый девичий голос. – Давайте скорее.
– Очнись. – Артура слегка потрясли за плечо. – Твоя очередь.
С трудом открыв глаза, он встал и направился к палатке. У самого входа покачнулся, и тут же был подхвачен чьейто маленькой, но твердой рукой.
– Леша? Ты? – В незнакомом женском голосе звучал страх и искренняя забота. С трудом приподняв голову, он непонимающим взглядом уставился на незнакомое округлое лицо молоденькой блондинки в форме сержанта медицинской службы.
– Как ты? Что с тобой?
Артур попытался ответить, но вместо членораздельных слов с его губ вновь сорвалось какоето мычание.
– Контузило его. Онемел. – Знакомый лейтенант, уже раздетый до пояса, и сверкающий новенькой снежнобелой повязкой на раненой руке, разрешил возникшую проблему. – Товарищ привел. Сказал – Алексей Ветров из третьей роты… Тот?
Девушка молча кивнула, разрезая бинты и стягивая с Артура перепачканную в земле и крови рваную гимнастерку. Несмотря на стоящие в глазах слезы, работала она споро и умело.
Глазах? – Незримая цепь чуть звякнула гдето глубоко в душе, и Артур внимательно всмотрелся в её глаза. Темные и печальные, эти глаза были ему знакомы!
– Стася? – Имя вырвалось само.
– Да! – Лицо девушки вспыхнуло радостью. – Заговорил!
– Станислава Ивановна! – Строго окликнул её военврач, из глубины палатки, отгороженной от «приемного отделения» непрозрачной ширмой.
– Да, Анатоль Семеныч! – с энтузиазмом откликнулась девушка.