Ксеноф тяжело вздохнул и медленно запустил руку под халат. Нащупал там рукоять кинжала и извлёк его из ножен. Высоко занеся руку над головой, Ксеноф застыл над сыном, не решаясь нанести смертельный удар. И вот, когда он уже приготовился совершить злодеяние, Деймос внезапно открыл глаза и вперился в отца немигающим взглядом.
Лицо графа перекосилось от ужаса. Он увидел в отражении глаз мальчика самого себя с занесённым оружием.
— О, Ситас, — прошептал граф. — Я сделаю это. Всё равно сделаю.
Рука медленно пошла вниз, направляясь к сердцу малыша. И вдруг всё изменилось. Глаза ребёнка вспыхнули багровым пламенем и распахнули на миг перед графом ворота в чёрное пекло Харата. Тьма, глубокая и безраздельная, пылала в них, напоминая об извечном могуществе смерти. О да, сама Смерть взирала сейчас на Ксенофа, без злобы, без угроз. Великая, неумолимая Смерть, мрачная в своём устрашающем великолепии.
Ксеноф застыл, скованный чужой волей. Он не смел даже дышать, понимая, что его душа вот-вот воспрянет к небесам.
Оцепенение прошло также внезапно, как и возникло. Причиной тому стала Мила, о которой граф уже успел позабыть. Резкая боль заставила девушку очнуться, и первое, что она увидела, был граф, нависший над сыном.
— Остановитесь! — отчаянно закричала фрейлина. — Не троньте его, слышите!
Как разъярённая тигрица Мила бросилась на защиту малыша. Вцепившись ногтями в плечо графа, она оттащила его от колыбели, а сама встала перед ней. На лице девушки странным образом смешались выражения страха и решимости. Она никому не позволит причинить вред Деймосу.
Впрочем, опасность уже миновала. Граф был ошеломлён увиденным до глубины души. Застыв словно истукан, Ксеноф не мог оторвать глаз от колыбели. Ужас, охвативший его, всё перечеркнул, все прежние чувства и эмоции. Лоб графа покрылся испариной, руки дрожали, кинжал выпал из них на ковёр. Ксеноф попытался что-то сказать, но из уст его вырвался только бессвязный хрип, в котором не было и намёка на человеческую речь.
— Что здесь происходит? — раздался испуганный голос.
Мила обернулась к двери и увидела растрёпанного Фольтеста, ворвавшегося в комнату. Старик бросил на неё цепкий взгляд, и Миле показалось, что на его лице отразилось понимание. Советник действительно обо всём догадался. Было очевидно, что ночной поход Ксенофа закончился неудачей.
В этот момент в комнату вбежали ещё две служанки и сквайр Трюш. Обезображенное шрамом лицо сквайра выражало решимость расправиться с любым врагом, проникнувшим в замок.
— Господин? — воскликнул Трюш, вперившись в графа непонимающим взглядом.
— Он, он, — всхлипывая, причитала Мила, — он хотел его…
— Замолчи, Мила, — жёстко рявкнул Фольтест, — думай, о чём говоришь, дурёха. Трюш, будь добр, забудь о произошедшем и отправляйся спать. Вы тоже, — советник рассержено посмотрел на двух служанок.
Сквайр хотел возразить, но, разглядев на лице Фольтеста непреклонность, передумал. Вместе со служанками он покинул комнату, в которой остались лишь основные действующие лица. Первым делом советник попробовал растормошить графа.
— Как вы, милорд? — участливо спросил он.
Ксеноф никак не отреагировал на вопрос. Его глаза заволокла белая пелена, а руки дрожали, словно от холода.
— Понятно, — прошептал Фольтест, а затем обратил своё внимание на девушку. — Мила, что здесь случилось?
— Господин Фольтест, — воскликнула она, — граф сошёл с ума. Я спала, но вдруг что-то заставило меня проснуться. Какая-то боль в груди. И я увидела, как… Господин пытался убить Деймоса, вы понимаете, убить. Вот этим ножом, — Мила указала пальцем на обронённое оружие.
— Понятно, — кивнул советник, ничуть не удивившись. — А потом?
— Я бросилась к нему. Стала оттаскивать от колыбели.
— Даже так! — в глазах Фольтеста промелькнуло восхищение смелостью девушки.
— Да, но граф и не думал сопротивляться. Он застыл, словно в помутнении. Вот и сейчас милорд ведёт себя странно. Посмотрите.
Советник взглянул на Ксенофа и вынужден был согласиться с девушкой. Граф по-прежнему пребывал в состоянии аффекта. Не в силах держать себя на ногах, он опустился на пол и привалился к стене.
— Хорошо, Мила, — с важным видом изрёк Фольтест, — ты всё сделала правильно. Господина околдовали его враги. Надеюсь, ты это понимаешь.
Дождавшись от фрейлины кивка, советник продолжил:
— Я вынужден просить тебя об одной услуге. Никому ни слова о ночном инциденте. Хорошо? Этим ты выполнишь свой долг перед господином. А сейчас я отведу его в кабинет и попытаюсь привести в чувство. Чуть позже, когда он узнает, что только благодаря твоей самоотверженности принц не пострадал, он лично поблагодарит тебя. Ну, и понятное дело, даст другую работу, более денежную, я бы так выразился.
— Пожалуйста, нет, господин, — запротестовала девушка, — мне не нужна другая работа. Мне нравится ухаживать за Деймосом. Я так к нему привязалась.
— Ну ладно, — согласился Фольтест, — будь по-твоему. Только помни, молчок о сегодняшнем.
Советник схватил графа за плечо и помог подняться на ноги. Тот послушно пошёл вслед за стариком, не помышляя о сопротивлении. Спустя мгновение в спальне остались только младенец и его отважная защитница. Девушка подошла к колыбели и с нежностью взглянула на прелестное личико малыша. Глаза Деймоса были закрыты, а дыхание ровным. Словно ничего и не случилось.
***
Практически взвалив Ксенофа на свою старческую спину, Фольтест дотащил его до кабинета и усадил в кресло. Граф всё ещё пребывал в состоянии аффекта, но уже медленно начинал отходить. Это было заметно по лицу, на котором постепенно разглаживались морщины и растекалось спокойствие. Фольтест, тем ни менее, решил ускорить процесс пробуждения. Схватив хрустальный графин со стола, он вылил воду прямо на голову своего господина. Жидкие ручейки потекли по шее графа и попали за шиворот. Ощущение было не из приятных, однако Ксенофу полегчало. На щеках появился румянец, а глаза вновь стали осмысленными.
— О, Фольтест, — увидев советника, вскричал граф, — это было ужасно. Ты не представляешь себе, что я пережил.
Старик, не спрашивая разрешения, уселся напротив графа.
— Рассказывайте.
— Зачем ты меня облил? — только сейчас Ксеноф заметил, в каком состоянии находятся его волосы. — Ну зачем, подери Шарака, зачем ты это сделал?
— Господин, — попытался оправдаться советник, — вы были не в себе. Я должен был что-нибудь предпринять, и вот… Но ведь помогло.
— Конечно, помогло, — раздражённо крякнул граф, — я с детства ненавижу носить мокрую одежду. Теперь придётся переодеваться. Хорошо ещё, что здесь у меня имеется потайной гардероб. Пока я буду искать новый халат, достань из шкафа бутылку вина. Сейчас мне просто необходимо испробовать хороший сорт.
Ксеноф поднялся из кресла и подошёл к книжной полке. Нащупал на ней нужную книгу, нажал, и в стене распахнулась маленькая дверца, ведущая в соседнюю комнату. О существовании оной, наверное, кроме графа во всём замке не знал никто. Ксеноф улыбнулся в ответ на удивлённый взгляд советника и прошёл внутрь. Фольтест пожал плечами. Просто секретная комната, и ничего особенного.
Вспомнив о просьбе графа, советник извлек из барного шкафа изящную бутылочку белого крондорского вина. Взглянул на дно и присвистнул. Ого, выдержка триста сорок лет. Такой напиток могли позволить себе только поистине богатые люди. Насколько Фольтест помнил, партия крондорского из десяти бутылок, приблизительно такого срока выдержки, ушла с аукциона по пятьдесят корон за бутылку. За эти деньги на тарагофском базаре можно было купить стадо из тридцати коров или девяносто овец.