- Ладно, так и быть, записывай, - распорядился Лунёв. - Ко всем врачам!
- Хорошо, хорошо, - быстро ответила Наденька и заводила курсором по экрану. - Я вам позвоню, сообщу о дне приёма!
Лунёв громогласно откашлялся и двинулся к выходу.
- Ты чего, Надька? Сдурела? У нас одна Анна Ивановна на три участка!.. - сердито сказала сестра, которая раскладывала медицинские карты.
- Наверное, сдурела, - отозвалась Наденька. - Я показала старику старый список, вон их сколько валяется в ящиках. А пойдёт он на приём только согласно очереди.
- А как отвертишься-то? - удивилась сестра. - Ведь задолбит главврача, а он - нас.
- Просто буду ему звонить каждый день, рассказывать, как продвигается очередь. Выслушивать, что мы не умеем работать. А там и время приёма подойдёт, - сообщила Наденька.
- Делать тебе нечего, - рассердилась сестра и понесла груду карт к кабинетам.
А Наденька на секунду приуныла: таких, как Лунёв, у неё было пятеро. Ежедневные разговоры со скандалистами показывали, что бабки и старики вовсе не скандалисты, а просто одинокие, никому не нужные люди. Они не переставали названивать Наденьке даже после того, как получали вожделенный талончик.
И вот теперь появился шестой собеседник. Вернее, она сама его нашла и привязала к себе. А что будет дальше? Наденька вздохнула, извинилась перед усталой тёткой, которая сунулась в окошко так далеко, что стало страшно: а ну как застрянет? И рабочий день пошёл своей чередой.
А вечером главврач подошёл к Наденьке и сказал:
- Ты расстроена из-за какого-то растения? Ерунда. Сама как цветок - краше нет на свете.
Коллеги надули щёки, боясь рассмеяться, а когда главврач вышел, дружно прыснули, закрываясь кто чем. Но всё-таки громко хохотать не посмели.
Наденька была рада, что они не позавидовали: шутка ли, главврач наблюдает за медрегистратором, в курсе её проблем и даже высказывает сочувствие.
Наденька вместе с коллегами вышла из поликлиники тёплым весенним вечером. Медсестра кабинета ЭКГ, красавица Лия, сделала рожу за спиной Наденьки: растянула пальцами веки, оттопырила губы. Всё было видно в дверное стекло.
Но Наденька не обиделась: мама и папа ещё в детстве объяснили, что некоторые люди не будут рады ей, более того, станут подчёркивать плохое отношение. Но это не значит, что к ним тоже нужно плохо относиться. А Наденька и не знала, что это такое - плохое отношение.
Поэтому она согласилась на своё первое в жизни свидание. Со стариком Лунёвым, который её ждал за углом поликлиники.
Он сообщил, что ненавидит молоденьких вертихвосток за одежду, мысли в голове и слова, которые вылетают из их рта. Поэтому если Наденька планирует в будущем стать нормальным человеком, ей нужно обрадоваться предложению попить чаю в доме Лунёва, который совсем рядом.
Наденьке было всё равно, где пить чай, поэтому она согласилась, но позвонила бабе Даше, квартирной хозяйке. Лунёв на это презрительно усмехнулся и сказал, что Наденька никому сто лет не нужна, просто он по доброте своей хочет наставить её на путь истинный.
Коллеги, которые всё же стали свидетелями сцены, громко рассмеялись. На это Лунёв вытащил из-за спины хорошенькую корзиночку с разноцветными фиалками и вручил Наденьке.
Коллеги приумолкли: такая корзиночка в соседнем магазине "Цветы" стоила восемь тысяч.
Наденька поднесла подарок к лицу и ощутила одновременно сладкий и горький аромат. Тревожный, от которого чаще колотится сердце, и счастливый, от которого оно замирает.
И без всякой опаски зашагала рядом с Лунёвым. Старик был огромный по сравнению с миниатюрной Наденькой.
Как оказалось, он жил в старом особняке, неопрятном из-за того, что давно не ремонтировался. И самое главное - со своею старухой! Они вместе так напоминали героев иллюстрации к сказкам Пушкина, что Наденька против воли оглянулась в поисках разбитого корыта.
Она спросила у Лунёвой, которая сидела в странной позе на диване: "Как вы?" На что старуха расплакалась, схватила её за руку и не отпустила до тех пор, пока Лунёв не приготовил всё к чаю. Его жена откинула край пледа, закрывавшего юбку. И Наденька поняла: под юбкой нет ног.
- Авария, - буркнул Лунёв.
- Наказание мне за всё, - отозвалась Лунёва.
Наденька не решилась что-то сказать, только погладила её по руке. Ей стало тревожно, так как обрюзгшее и отёчное лицо Лунёвой что-то ей напомнило.
Наденька глянула в тёмное зеркало, которое закрывало четверть стены от полу до потолка. В нём отразилась она сама - коротышка на толстеньких ножках, с круглым лицом, словно нарисованными углем бровями, раскосыми глазами и большим ртом. Да уж, было от чего Лие корчить рожи у неё за спиной.
А Лунёва сохранила остатки былой красоты: брови вразлёт над чёрными большими глазами, тонкий прямой нос. Наденька подумала, что такими красавицами были те актрисы и певицы, которых она видела в театре, и спросила:
- Вы ведь снимались в кино?
- Нет. Я оперная певица, - гордо ответила Лунёва.
- Я очень люблю "Травиату", - поделилась Наденька и даже испугалась, когда Лунёва принялась рыдать.
Старик сунул ей разивший валерьянкой стакан и прошептал Наденьке: