Я изумлённо смотрела на мужа: его неожиданные познания начинали меня тревожить.
- Ничего не говори, Тара, - попросил он.
Я молча пожала плечами и начертала ключевую руну на замковой печати.
Небольшой зал был освещён факелами. Напротив входа виднелась арка главного коридора, в нишах боковых стен тёмнели караулка и оружейная. Их двери были распахнуты. Неяркий свет из зала падал на каменный стол и скамьи, выхватывал из мрака пустые оружейные стойки, и я вдруг особенно остро ощутила, что гномы ушли. Судя по взгляду, которым обменялись близнецы, они испытали похожее чувство. Опасность Лабиринта, отступившая было в Кхилин-Заррате, приблизилась вновь.
Сводчатые потолки в узилище были низкими - даже после запрета на левитацию гномы не изменили правилам безопасности. Главный коридор вывел нас к сторожевой галерее, окружавшей цитадельное кольцо. Проходя через арку входа, я почувствовала, как плавно уходит Астрал. На такое был способен только тхашатхон, глушитель магии. Я не ошиблась: в белые стены галереи были встроены фрагменты плит, части разобранной магомеханики и просто осколки серого, на вид самого обычного камня. Но сделано это было не беспорядочно, а так, чтобы перекрыть весь объём узилища. Тхашатхон - камень редкий, и чтобы обезопасить себя от чуждой и опасной магии, гномам пришлось спешно собирать его по всему Кхилин-Заррату.
Белокаменная тюрьма была ярко освещена: огонь полыхал на карнизе под потолком, горел в круглых чашах-треножниках. Цитадельное кольцо было поделено на небольшие камеры, каждая из которых имела две двери: внутреннюю и внешнюю. Внутренняя вела в прогулочный двор узилища, а внешняя выходила на сторожевую галерею и представляла собой подъёмную решётку. Впрочем, гномья простота всегда имела двойное дно. Камеры, обращённые к арке коридора, были пусты и темны: в цитадели осталось всего девять узников.
- ТариАна, как ты предпочитаешь говорить с убийцами: со всеми одновременно или с каждым в отдельности? - спросил Да"Эйн.
- Со всеми сразу.
- Тогда это лучше сделать во внутреннем дворе цитадели.
Идя вслед за Да"Эйном, я невольно прислушивалась, не раздадутся ли за нами тяжёлые мерные шаги охраны, но на галерее царила тишина. Увидев за решёткой первого узника, я, сколь ни была к этому готова, остановилась от неожиданности. Делот лежал на кровати, уставившись в пустоту неподвижным взглядом. Между стенами и потолком камеры светилась узкая полоска, освещая её тусклым синеватым светом. Кровать, стол, два стула, стенные ниши с полками - всё это было вырублено в камне и составляло с полом и стенами единое целое. Слева на задней стене виднелась арка внутренней двери, правый угол был отделён невысокой - чуть выше пояса - перегородкой. Камера просматривалась насквозь, и совестливые гномы оставили узникам хоть какое-то подобие личного пространства.
- Он не видит и не слышит нас, ТариАна, - сказал Да"Эйн. - Решётка только для тех, кто снаружи, изнутри там глухая стена.
Вот оно, то самое двойное дно - стена-решётка. А выглядит так просто! Мы проходили мимо камер, и везде пленники были странно неподвижны: лежали, глядя в потолок, сидели за столом, уронив голову на руки, стояли, уперевшись лбом в стену.
- Сколько они уже здесь?
- Почти триста лэдов, ТариАна. По нашему внутреннему времени совсем немного.
- Ну, в способностях Перворождённых я не сомневаюсь. А как насчёт делотов?
Князь равнодушно пожал плечами.
- Для них время течёт, как обычно, силлемари, - мрачно сказал Сомбрэль. - Они ощущают каждый прожитый день.
Значит, пожизненное заключение для бесконечно долго живущих. Да, при таком раскладе мудрено сохранить рассудок! Чем больше я думала о мятеже, тем менее понятной становилась его цель. Делотам неплохо жилось у гномов: по словам Да"Эйна, подгорный народ не делал различий между ними и эльфами. Да, они не покидали Гостевых Палат, но были свободны в передвижениях и имели всё, что имели ду серке, включая доступ в библиотеку. Тогда зачем делотам понадобился анклав Тёмных? Чтобы эльфы снова использовали их в своих целях? Нет, не сходится. Да и не стали бы делоты работать за идею. Впрочем, всё дело в цене вопроса, а легенда о возвращении Первородства по-прежнему живёт и побеждает. Взять хотя бы того же Сомбрэля, вернее, Гилтара. Вот и получается, что нарушили Слово и подняли мятеж всё-таки Перворождённые, а делоты были орудием, разменной монетой в игре Тёмных. Не эта ли догадка мешала князю Хэлеворну поговорить с последним из ду серке? Ведь винить во всём уже признанных убийц куда проще, чем смириться с предательством соплеменников.