— Можно ведь и сразу смотреть? — спросил кто-то.
— Пожалуйста, пожалуйста.
— А она что, и знаки препинания сама расставляет? — спросил председатель комиссии. — Занятно.
Сколько полезного узнает иногда председатель на защите!
Данилов взял лист бумаги с отпечатанным на нем текстом и начал читать медленно, делая правильные ударения и соблюдая интервалы, соответствующие запятым и точкам.
— Речь состоит из слогов, слов и фонем. Наименьшим элементом речи является звук-фонема. С физической точки зрения звуки речи различаются и частотным составом, и интенсивностью, и продолжительностью. В речи нет четких границ между звуками. Так же как рукописные буквы соединяются друг с другом промежуточными элементами, звуки речи в словах стыкуются с помощью переходов-звуков, которые возникают при перестройке нашего голосового аппарата для произнесения очередного звука. У разных людей форманты даже одних и тех же гласных звуков несколько разнятся по частоте и интенсивности. Кроме того, даже у одного и того же человека форманты одного и того же звука заметно отличаются в зависимости от того, в каком слове произносится звук, ударный он или безударный, высок он или низок. Важной характеристикой звуков является также число и частота обертонов. Индивидуальные особенности характеристик формант, а также присутствие в голосе еще и других специфических для каждого человека обертонов, придают голосу человека неповторимый, присущий только ему одному тембр. Все это многообразие особенностей речевого сигнала заставляет ученых идти разными путями в поисках оптимального решения задачи распознавания речи.
Данилов выключил микрофон и сказал: «Все».
— Товарищи! — позвал всех председатель комиссии. — А отпечатано почти без ошибок. Даже не верится.
— Как! — воскликнул Бакланский. — Есть ошибки?
— Да вот здесь. Видите: «печевого сигнала». А надо: «речевого».
— Этого не может быть! Слова «печевого» нет в программе. Тут просто-напросто барахлит сама машинка.
— Это не страшно, — сказал Карин. — Один сбой на столько слов. Надежность довольно большая.
— Да, надежность у нее очень большая, — сказал Бакланский. — Во всяком случае, в этом тексте опечаток раньше не было. Можно проверить по протоколам испытаний.
— А можно мне несколько слов прочитать? — спросил Анатолий Юльевич.
— Можно, — нехотя согласился Бакланский. — Хотя сбоев будет очень много.
Председатель комиссии прочел несколько строк текста, тщательно выговаривая слова. Машинка наделала много ошибок и просто пропусков.
— Жаль, — сказал Анатолий Юльевич- Не понимает меня машина.
— Это порок всех машин, обученных распознавать целые слова, — сказал Громов. — Каждый человек, говорящий по-русски, использует для передачи сообщений около сорока основных звуков-фонем и примерно десять тысяч слов. Так что же легче — научить машину различать сорок фонем или десять тысяч слов?
— Все это было бы верно, — возразил Бакланский, — но при произнесении одного звука «ай» сто раз одним и тем же человеком получается около тридцати различных картин. Фонемы одного и того же слова не похожи друг на друга. А что будет, если начнут говорить разные люди?
— От разных людей не работает и ваша машина. Идентифицировать фонемы трудно, но все же это единственно разумное решение.
— Оптимального метода распознавания речи не существует. Каждый идет своим путем.
— Но некоторые из них, например ваш, обречены на неудачу. Для решения проблемы вам не хватит всех транзисторов, которые выпускает наша промышленность.
— Мы делаем на интегральных схемах.
— Позвольте, товарищи, — вмешался Анатолий Юльевич. — Нельзя ли прочитать машине еще какой-нибудь текст?
— Отчего же? Можно. Из освоенных нами семисот слов можно составить множество текстов. Даже литературные. Шекспира, разумеется, не потянем, а некоторых авторов, — пожалуйста. Анатолий, прочти еще что-нибудь.
У Анатолия в запасе было около десятка текстов, значительно различающихся по смыслу. Минут двадцать диктовал он их, а комиссия смотрела на лист, выползающий из электрической машинки. Анатолий Юльевич и Старков представитель АТС — удивленно качали головами. Громов с Ростовцевым всем своим видом показывали, что это обычная халтура. Карин и некоторые другие относились к эксперименту спокойно, как к чему-то давно знакомому. Да так оно и было на самом деле.