— Сашка! Выйди на минуту!
Григорьев протолкался к двери и вывалился с клубами дыма в коридор. Перед ним стоял Бакланский Чуть поодаль — Данилов и Галя Никонова. А за Бакланским — начальник СКБ. Данилов растерянно моргал длинными ресницами.
— Здравствуйте, Григорьев, — сказал начальник СКБ Кирилл Петрович.
— Здравствуйте, — машинально ответил Григорьев. — Проходите в комнату… Тесновато, правда.
— Что у тебя там за сборище? — спросил Бакланский.
— Комиссия тут второй день работает. Ну, все с этими телефонными разговорами.
— И чем только у тебя голова забита!
— Но я не могу их выгнать, да и не хочу.
— А ты, Данилов, что здесь делаешь?
— В гости пришли к Григорьеву. Хотели на улицу вытянуть, да не удалось.
— У тебя, я вижу, тоже хобби появилось, — развеселился Бакланский, бесцеремонно разглядывая Галю Никонову.
— Фу! — сказала та. — Пойдем, Анатолий. Зови Любашу и пойдем.
— Люба! — приоткрыл дверь Данилов. — Мы уходим!
А из дверей неожиданно вывалил Карин.
— О! Виктор Иванович!.. Ох, там уже нечем дышать!
— Надо бы окно открыть, — сам себе сказал Григорьев, но с места не сдвинулся.
— Знакомьтесь… Карин Владимир Зосимович, — представил Бакланский. Начальник нашего СКБ, Кирилл Петрович.
— Очень приятно, — сказали оба, протягивая друг другу руки.
— И вы здесь? — сказал Бакланский Карину. — Странно…
— Да вот — развеселая компания, доложу я вам. И проблемка-то действительно интересная.
Из комнаты вышли Любаша и Игорь. Любаша — сердитая, а Игорь — с горящими от восторга глазами.
— Может, возле телевизора поговорим? — предложил Кирилл Петрович.
— Нет, нет! Там неудобно… Скоро кончится заседание? — спросил Бакланский у Карина.
— Ну мы пошли. До свиданья, рыцарь печального образа! — распрощалась Галя Никонова.
— До свиданья! — ответил Григорьев. — Вы меня извините!
— До свиданья!
— Скоро кончат, — утвердительно сказал Карин. — А проблемку-то, наверное, передадут в Академию наук.
— Так, значит, все это очень серьезно? — удивился Бакланский.
— Вполне. И необъяснимо, вдобавок.
— Любопытно…
— Проходите в комнату. Послушайте, — предложил Карин.
— А что, — ответил Бакланский. — Все равно ждать. Послушаем, Кирилл Петрович? Веди, Григорьев.
— Я, Виктор Иванович, за сигаретами в буфет сбегаю. Вы проходите, а я сейчас вернусь.
— У меня своих проблем хоть отбавляй, — заявил начальник СКБ. — Вы идите, а я с Григорьевым в буфет. Перекушу пока.
— Ай, Кирилл Петрович, — укоризненно закачал головой Бакланский. — Я же вам предлагал пообедать.
— Ничего, Виктор Иванович. Вы идите, идите.
Карин и Бакланский вошли в комнату, а Григорьев и Кирилл Петрович направились к буфету.
— Что у вас тут происходит? — устало спросил начальник СКБ.
— Ничего. Защищаемся. Было бы что защищать.
— Защититесь?
— Бакланский — наверное. А я — нет.
— У вас что, разные темы? Юмор мне непонятен.
Григорьев промолчал. Они зашли в буфет. Народу здесь было мало, но сигарет с фильтром не оказалось.
— Выпьем по чашечке? — предложил Кирилл Петрович.
— Спасибо. Я кофе уже наглотался. Сбегаю-ка в ресторан. Может, там сигареты есть. Я быстро вернусь.
— Беги, беги, — Кирилл Петрович принялся изучать витрину буфета.
Григорьев выскочил в коридор — ну и денек сегодня выдался! — и метнулся вниз по лестнице, заметив, что у дверей лифта очередь.
В холле на нижнем этаже, в двух шагах от Григорьева на чемодане сидела Катя. Рядом с ней стояло еще два чемодана.
Весь этот взбалмошный вечер как-то успокоил Григорьева. Заботы других людей и проблемы, которые они решали, отвлекали его от собственных грустных мыслей. Все-таки на виду, на людях легче переносить свое горькое и тоскливое. Вот и суетился он, отвечал на вопросы, задавал их сам, успокаивал кого-то, и ему было легче.
А теперь в двух шагах от него на чемодане, подперев щеку рукой, сидела Катя. Она не видела его, и он еще мог уйти незамеченным. Но как уйти? Тем более что здесь, в гостинице, просто так не сидят. Здесь ждут, не освободится ли местечко.
Григорьев подошел, отодвинул один чемодан и присел на него. Катя сделала движение рукой, как бы удерживая чемодан, и увидела Григорьева. Она растерялась: слишком внезапно все произошло.
— Здравствуйте, Катя! — сказал Григорьев.
— Александр, здравствуй!.. А… а я тебя видела из троллейбуса, крикнула даже.