— Вы заняли их ферму. Называете себя бандой. На что это похоже? — не отступаю, не съеживаюсь под его ставшим холодным взглядом.
— Рита! Мы никогда не будем ими!
Качаю головой, не соглашаясь с ним.
— Послушай! Я знаю очень хорошо, какими они были. Особенно твой отец. Я же был там в ту ночь, когда… ты не представляешь, что творилось с Костей, когда тебя в итоге забрала полиция, а потом соцслужбы.
Господи! Ну вот, начинается! Я еще и десяти минут тут не провела, а уже тону в этих воспоминаниях.
— Он же заботился о тебе. Ты ведь знаешь это? Почему ты думаешь, что он мог стать другим? И он был против того, что тебя увозят. Но кто бы ему дал опеку в семнадцать над младшей сестрой?
— Я помню. Слишком хорошо.
Мне было двенадцать, когда наших родителей арестовали и лишили родительских прав. Меня забрали и разлучили с братом.
Я знаю, что Костя — хороший человек. Но вот он тут. Выбрал этот же путь.
И хорошо помню тот последний день в приюте, когда меня приехала забрать приемная семья из другого города. Даже удивительно, как быстро все произошло. Я провела в приюте всего четыре месяца.
До этого Костя приходил ко мне часто. Его не хотели пускать на территорию приюта. У него уже тогда были приводы в полицию. Мы общались через забор.
Когда меня удочерили, в то серое утро он пришел в последний раз. Стоял по ту сторону забора, сжимая железные прутья и беззвучно плакал. Это был единственный раз в жизни, когда я видела его слезы.
Когда ему исполнилось восемнадцать, он приехал ко мне. Но приемные родители были против, чтобы я общалась с ним. По их мнению, для меня это было плохо.
Он передал мне телефон, который он купил на последние деньги, и по которому мы созванивались. Пока его не нашла у меня приемная мать. И отобрала, устроив целый скандал, сказав, что он ворованный.
Она хорошая женщина. Семья врачей. И они всегда были ко мне добры.
Только вот не все их решения я понимала. Им не нужно было запрещать мне общаться с братом. Он никакой не преступник. Он хороший человек. И хороший брат.
Но видимо я не так уж много знаю о нем. О его сегодняшней жизни.
Я ничего не знала про то, что они тоже стали бандой.
Это первый раз, когда я вернулась в город, после девяти лет отсутствия. И, кажется, меня ждет здесь много сюрпризов.
В любом случае я не планирую оставаться долго.
Мне нужно искать новую работу.
— Рит… — теплое прикосновение руки вырывает меня из воспоминаний.
Митя легонько сжимает мой локоть, заглядывая в глаза.
— Все не так плохо, как ты думаешь. Мы нормальные пацаны... Я могу только догадываться, чего тебе стоило вернуться сюда, и я буду очень благодарен тебе, если ты задержишься. Хоть на немного подольше.
Снова смотрю на малышку. Аня. Анечка.
Мое сердце некаменное. Мне хочется помочь. Но у меня есть своя жизнь. Я не могу нести ответственность за чужие ошибки и растить чужого ребенка. Я пока и своих детей не планировала.
Может быть, однажды, когда я встречу хорошего, скромного парня, мы поженимся, и только после этого спустя несколько лет решим завести ребенка. Когда я буду полностью убеждена, что этот мужчина будет хорошим отцом и хорошим мужем. Верным. Неагрессивным. Правильным. Непьющим.
Максимально не похожим на моего отца.
— Даже если я останусь не на несколько дней, как планировала, а на несколько недель, это все равно не навсегда.
— Я понимаю. Будем решать проблемы по мере их поступления, — криво улыбается.
— Такая тактика не очень-то срабатывала до сих пор, — прищурившись, усмехаюсь.
Анюта снова начинает хныкать. И прежде чем я среагирую, Митя бросается к ней. Проверяет подгузник.
Я очень сомневаюсь, что мой отец когда-либо менял подгузники мне или брату. Кормил и читал сказки на ночь.
На самом деле Митя довольно хорошо реагирует на то, что на него внезапно свалился ребенок. Старается.
Да, он в шоке, напуган, но он делает все, что может. И его желание сделать все хорошо видно теперь ясно.
Мое сердце опять щемит, когда Митя наклоняется и целует дочь в макушку.
При виде этой сцены мои гормоны снова начинают шалить.
Ему обязательно быть таким красивым и сексуальным?
Еще и ласковым, заботливым. С ребенком на руках!
Отворачиваюсь, чтобы перевести дух и успокоить дыхание.
9
9
— Я смотрю, у Анюты хороший аппетит, — перевожу взгляд на немытые бутылочки на кухне.
— Ох, ты не представляешь, — закатывает он глаза.
— Бутылочки лучше сразу мыть и стерилизовать.
— Ээ… — Митя подвисает. Выглядит растерянным.