Лучше я буду думать о том, что Рита бросила мне напоследок, когда я как ошпаренный выбегал из дома.
Она спросила, во сколько я вернусь.
Как оказалось, не потому что она уже соскучилась, до того как я ушел. Нет. А потому что она хочет пойти куда-нибудь вечером.
Развеяться. Так она сказала.
Она хочет пойти в бар и снять там какого-то левого парня?
Что еще люди подразумевают под словом «развеяться», когда идут куда-то вечером? Ночной сеанс в кино? Поздний ужин в ресторане?
Встреча с друзьями? Нет. У Риты не осталось здесь друзей.
Остается только ночной клуб или бар.
Черта с два она это сделает!
Я не имею права расспрашивать о ее делах, тем более об интимной жизни, или запрещать что-то, но я знаю того, кто сделает это за меня! Победно ухмыляюсь, выруливая на дорогу, ведущую к автосервису.
Черт! Кажется, эти мысли тоже в итоге вернулись к сексу!
Заезжаю в сервис, и в нос мне сразу же ударяет знакомый букет из технических запахов. А мыслями я возвращаюсь к запаху ее волос.
Никогда раньше мне так сильно не хотелось прижаться носом к волосам и вдохнуть чистый женский запах. Я кайфовал, впитывая его в себя, когда поцеловал Риту в висок.
Вдохнул и как будто она теперь внутри меня. Какая-то ее часть. Это очень странно.
И отвлечься работой мало помогает мне не думать о ней. То и дело на ум приходят воспоминания. Самое яркое, как Рита вчера подняла проснувшуюся малышку на руки и прижала к себе. Сквозь тонкий хлопок домашней потертой футболки были хорошо видны очертания ее груди. Анюта начала прижиматься личиком к ним, ища сосок. Его мне тоже было хорошо видно.
Черт! Я чуть не застонал вслух тогда. Сейчас можно не сдерживаться. Так что я вздыхаю со стоном. Я бы тоже хотел их пососать.
Не представляю, как теперь ходить по маленькой бане с вечным стояком? Он так тверд, что я рискую сломать его обо что-нибудь.
Мои мысли резко перескакивают к тому, что моя дочь лишена вскармливания грудью. Я читал, это очень полезно. Для иммунитета, для психики и для всей последующей жизни. Что будет с моей малышкой?
Мне повезло, что Анюта быстро научилась сосать соску и хорошо усваивает питание из бутылочки. Оно тоже чертовски дорогое. Как и многие детские вещи. И улетает очень быстро. За последние несколько дней я так часто готовил доче смесь, что могу сделать это уже во сне. Кажется, пару раз так оно и было. Я делал это на автомате ночью.
Когда я работал в последний раз над тачкой в сервисе, я еще не знал, что скоро буду спецом по детскому питанию почти таким же хорошим, как в восстановлении и ремонте двигателей.
К вечеру возвращаюсь, нагруженный покупками, и застаю сцену, от которой сердце сжимается. Рита сидит на диване, держа Анюту на коленях и, склонившись над ней, нежно разговаривает с ней, проводит пальцами по мягкому пушку на ее макушке.
Бросив пакеты на пол, быстро мою руки и подхожу к ним. Я не ожидал, что так сильно соскучусь по дочери. Стремился вырваться отсюда, а в итоге только о ней и думал. Ну и о Рите, чего уж там!
— Привет, принцесса! — смотрю на дочь.
Рита поднимает на меня свои серо-голубые глаза, румянец ползет по ее бледной шее, когда я тянусь к ней. Ее очерченные губы с глубокими бороздками слегка приоткрыты. Мне хочется провести по ним пальцем, но я делаю то, что изначально собирался. Глажу по редким волосикам Анюту. Наклонившись еще ниже, целую ее в лоб.
Дыхание Риты сбоку взъерошивает мои волосы.
— Папа пришел… — шепчу в сантиметре от лица дочки. Анюта поворачивает голову, снова бессознательно ища сиську. Так реагирует каждый раз, если прикоснуться к ее щечке.
Не только она теперь смотрит на меня, но и Рита. Она сидит совершенно неподвижно на диване и наблюдает за мной. Краем глаза вижу. Скорее даже чувствую.
Выпрямляясь, скольжу мельком по ней взглядом, и замечаю, что ее соски под тонким хлопком футболки затвердели. А по рукам бегут мурашки.
— Привет, Рита, — медленно произношу, не в силах заставить себя отступить.
— Привет, — дыхание вырывается из ее груди, превращаясь почти в полу стон. Румянец бежит теперь и по ее щекам. Зрачки расширены больше чем обычно.
Ее реакция на меня совсем не поможет мне держаться от нее подальше.
— Смотри… — прочищаю горло. — Смотри, что папа принес тебе! — нахожу повод отойти от них. Достаю из одного из пакетов розовое боди, на котором золотыми нитями вышито «Принцесса Уличных Королей».
— Мило, — Рита усмехается, потом ее взгляд становится напряженным. Да, знаю, ей не нравится кто мы и что мы, но мы те, кто мы есть. Мы хорошие ребята.