За несколько дней пол высох, и мы стали набирать стены из циновок. Кроме того, из бамбука сделали перегородку между «залом» и пристройкой, а пристройку разгородили на кухню и спальню. Окна затянули от комаров металлической сеткой, снаружи навесили сплетенные из пальмовых листьев ставни для защиты от ветра и дождя. Затем внесли в комнату самодельную мебель, и наша «вилла» была готова. Ровно десять дней ушло на ее постройку; мы обошлись без всяких чертежей и лицензий на строительство. Еще одно преимущество: окажись дом мал, нам ничего не стоило пристроить комнату-другую.
В помощь будущим застройщикам на Маркизском архипелаге привожу таблицу всех наших расходов (в таитянских франках):
Участок: 0
Проект: 0
Лесоматериал: 0
Пальмовые листья: 0
Мебель (гвозди): 50
Вино («обмывка» крыши): 350
Цемент, шесть мешков: 600
Металлическая сетка для окон: 1000
Жалованье двум мужчинам за 10 дней: 2000
Жалованье двум женщинам за 4 дня: 800
Итого: 4800
У нас было много всякого снаряжения, но провизии не хватало, и мы решили отправиться в Пуамау. С помощью Алексиса поймали двух лошадей. Это оказалось труднее, чем мы думали: они сразу догадались, что им грозит, увидев людей с арканами. Алексис уверял, что смирнее и добрее животных на всем архипелаге не найти. Возможно, он был прав; да, видно, здесь слова «смирный» и «добрый» имеют совсем иной смысл, чем в Швеции. В конце концов нам удалось все-таки взобраться на норовистых четвероногих. Навьючили корзины, ящики, мешки и прочую тару и двинулись в путь. Да как лихо! Я не видел ничего похожего на тропу или дорогу, но лошади явно знали маршрут и мчались так, что только кусты трещали. Я и так и сяк тянул за повод (веревочный — уздечки, конечно, не нашлось), но толку от этого было чуть. Впрочем, скоро мне стало не до таких тонкостей: ноги мои все время цеплялись за кусты, низко висящие ветви поминутно заставляли кланяться. Судя по возгласам Марии-Терезы, ей приходилось не слаще.
Не очень многообещающее начало… Но ведь не тащить же на спине все, что задумали купить. II мы продолжали нестись вскачь. Честно говоря, у нас не было выбора: поди, останови этих рысаков! К счастью, вскоре начался подъем, и наши ретивые скакуны поневоле замедлили бег. Появилась извилистая тропка, зеленые поросли немного расступились. И на крутом повороте мы вдруг увидели внизу всю долину Эиаоне. А вверху через «окно» в чащобе приметили горный гребень. Видимо, за ним начиналась долина Пуамау.
Пока лошади карабкались на склон, мы едва удерживались в седлах. Наконец вышли на перевал. Здесь нас встретил и чуть не заставил отступить мощный пассат. Но вот проход форсирован. Впереди раскинулась терраса. А внизу широким, километров на десять, амфитеатром простерлась Пуамау. За ней — безбрежный океан.
Склон, по которому змеилась тропа, был довольно крут, но это не помешало нашим рысакам развить полную скорость. Нас безбожно трясло, и когда спуск наконец прекратился, мы давно перестали разбирать, где перед, где зад, где что…
— Те ихеа те фаре таоа? — крикнули мы встречному, но он только вытаращил глаза в немом удивлении.
Впрочем, лошади сами знали, где лавка. Не обращая внимания на наши причмокивания и попытки править ими. они доставили нас прямиком к серому деревянному строению, возле которого стояло огромное дерево ауте. Под деревом несколько захмелевших гуляк играли на гитаре, развлекая кучку слушателей на террасе. Нас никто и не заметил, все смотрели на плечистого мужчину: оп вскарабкался на перила, выжал стойку и медленно пошел на руках. «В точности, как в шведской деревушке», — подумал я. Молодежь скучает. Развлечений нет, собираться негде, время убивают в кафе или возле лавки. Чтобы отличиться перед другими, выпивают, меряются силой, ходят на руках…
Мы вошли в лавку; вся толпа последовала за памп. На прилавке стояли старомодные весы. Вдоль одной стены выстроились бочки, подле другой лежали пакеты спичек и сигарет. Над ними висели ножи, несколько шляп, недоуздок, стоял будильник и большая банка масляной краски. За прилавком виднелся шкаф со стеклянными дверцами, в нем — кипы хлопчатобумажной ткани. Продавец маркизец, как и множество его коллег во всем мире, щеголял в фуражке, за ухом торчал карандаш.
— Пожалуйста, десять килограммов муки, — попросили мы.
— Муки? Муки у нас нет. Вы поступайте, как все в Пуамау. Мы сами хлеба не печем, покупаем у китайца. У него есть пекарня, настоящая каменная печь.