У меня внутри все перевернулось, и вряд ли тому виной стали те странные зерна, что мне подали на завтрак.
— Каков его план?
Оз был уже не в силах сидеть на одном месте, потому стал мерить шагами крыло мастерской, которую делил с Джаретом и Тероном.
— Знаешь, эта болезнь… все, кто заражается, испытывают ужасающую боль. Появляются волдыри. Фантомные боли. Бред. А еще она очень заразна. Никто из нас не подхватил радес, только Дрейвен. И это настоящее чудо, сбившее с толку Аврелла и Каликса. Однако предполагается, если кто-то из нас заболеет, то заразятся все. Мы не можем повторно надеяться на помилование, как в случае с Дрейвеном. И будучи командиром, Бреккан взял на себя ответственность прекратить наши страдания, если до этого дойдет.
Тут что, открыли шлюз? Показалось, что из помещения мигом выкачали весь воздух.
— Прекратить ваши страдания, — повторила я. — Что это значит?
— Значит, малышка, что если мы подхватим вирус, Бреккан отправит нас к Вечным, а потом покончит и с собой. Ни один морт не может жить один. Без пары выживать очень трудно, для морта это настолько близко к смерти, насколько только возможно. Но жить в полном одиночестве всю оставшуюся жизнь — эта участь хуже любой гибели.
Его откровения ошеломили меня, я буквально потеряла дар речи, а Оз пока продолжил работать со стопкой планшетов.
Если я сбегу, использую браслет, чтобы освободить остальных женщин и исчезну, то обреку этих мортов на участь, худшую, чем смерть? Без меня и детей, которых я потенциально могла бы выносить, они просто погибнут один за одним на этой пустынной изолированной станции, оставшейся на планете еще более опасной и унылой, чем моя собственная.
«Как я могу оставить их здесь, если в моих руках ключ к их выживанию?»
Я пыталась — хоть и безуспешно — повторять за Озом все шаги по приведению планшетов в порядок, но даже спустя час его терпеливых инструкций ничуть не продвинулась. Мой разум был слишком занят дилеммой, чтобы сосредоточиться на проводах и схемах.
Бреккан зашел за мной после обхода. Когда подняла взгляд от планшета, заметила, что он наблюдал за мной с его личной версией улыбки. Слишком свирепо на вид, чтобы посчитать таковой. Если быть совсем уж честной, больше походило на гримасу.
Меня захлестнуло волна нежности к этому огромному странному инопланетянину, которого я уже привыкла считать своим. Того, кто принял трудное решение лишь для того, чтобы никто из его народа не нес этот крест. Того, кто был достаточно силен духом, чтобы довести задуманное до конца — я знала, что ему это и правда по силам.
Большие глаза цвета оникса жадно изучали меня, и я почувствовала, как по коже побежали мурашки. Только обретенная близость, навеянная нашими разговорами о Кевине и его бесконечное терпение все еще сводили меня с ума. Однако осознание того, что Бреккан был готов умереть за своих людей, потрясло до глубины души. Это все заставило в полной мере осознать, как я растрачивала жизнь в собственном мире. Дни напролет, которые я отдавала наркотикам и бреду. И лишь из-за сестры — моей единственной семьи — мне захотелось завязать со всем этим.
В то время как Бреккан, милый Бреккан, готов был сделать ради семьи куда более страшные поступки. Эти грубые существа знали о том, как ценна жизнь, много больше меня. И дело не только в детях — хотя я начинала понимать, как важна для них семья и пары, — но и в том, как они дорожили каждым мгновением. Здешний мир так суров и непредсказуем, что им приходилось высасывать душу из каждого дня, ведь другого у них могло и не быть.
Мое сердце учащенно забилось. Я не хотела тратить впустую еще один день, даже одно из драгоценных мгновений. Отныне мне хотелось жить, как они, радуясь каждой секунде своей жизни.
Я хотела насладиться ею… с Брекканом.
От пришедшей мысли перехватило дыхание.
— Пора на перерыв, — скомандовал Бреккан, — пока Оз не заставил тебя возиться с этим в любое время суток.
— Боюсь, у твоей пары, командир, нет таланта к ремонтным работам.
Их разговор с трудом пробился сквозь шум в моих ушах. Я едва смогла перевести дыхание, чтобы выдавить:
— Будь добрее, Оз.
Бреккан шагнул вперед, обвил руками мою талию и прикусил мои губы своими острыми клыками. Я задрожала от жара его тела.
— Ты слишком долго была вдали от меня, мортания, — шепнул он, уткнувшись в мою шею.
Я впилась пальцами в его костюм, когда тело буквально запело в знак согласия. Время, которое он дал мне, чтобы мы узнали друг друга без давления секса, пробудило внутри меня… желание. Я желала его. Целовать, заниматься с ним любовью. Ничего не могла с собой поделать, но ночи, проведенные в поцелуях, заставили смягчиться по отношению к нему. Они дразнили, заставляли желать большего, чем его язык внутри меня.