Я, не выпуская из рук заляпанного кровью ножа, иду в комнату к компьютеру и кликаю на первую попавшуюся вкладку. Это какой-то форум по FL Studio. Ещё было открыто несколько вкладок контакта и ютуба. Тогда я взглянул на свёрнутые приложения: Battle.net и Minecraft. Нет, нет, кажется, вспомнил. Подхожу к своему столу. Здесь и намека нет на учебники, которых вообще не видно, ни тут, ни на полке. Они в шкафу, наверное. Но зато на столе лежит полуразобранная третья плойка. Интересно было посмотреть, как она устроена. Да, тогда все было так же. Глаза опять мокнут, а слова, хоть они сейчас и не нужны, комом застывают в горле. Я весь краснею и даже дышать становится тяжелее... Из-за какой-то внутренний боли, жгучей обиды. Вспомнил, я вспомнил, те самые чувства, то, что я чувствовал в тот момент.
Я вернулся в комнату, а бабушка потащилась за мной, так же, повторяя свои слова, словно молитву. Потом она слегка успокоилась и поднялась, говоря, что нельзя таким быть, что-то уроки, уроки, работа, что нужно заниматься чем-то стоящем , а я... А я... А я ведь ничем не занимаюсь! Мне даже в компьютер играть не интересно, но я играю, пытаюсь в чем-то разобраться, но не занимаюсь тем, что мне действительно нужно. Ведь это не мое, я этого не хочу, я создан для большего! Как она этого не понимает? Может, я действительно такой чмошник и ни на что не способный лодырь, но я же неплохой человек, я никому не мешаю жить! Возможно, что-то можно было изменить. Я занимался всеми этими вещами, потому что мне нравилось, но не надо так орать на меняя гробить и пытаться сделать из меня кого-то другого! Всю свою жизнь, пытаясь из меня что-то выстроить, вы просто отбили всякое желание стремиться к чему-то, обращаюсь я к родителям, которые этого точно не услышат. Или-же вы просто потакали мне в том, что не нужно. И к чему все это привело? За что, бабушка, за что ты так со мной? Можно, я просто буду собой, можно? Буду заниматься тем и уделять время тому, что нравится мне, а не вам. Ну пожалуйста, хоть немножечко. А по щекам уже во всю стекают горючие слезы. Пытаюсь унять всхлипы, закрыв рот ладонью, ели удается это сделать.
Тогда я ударил ее ножом. Пырнул в живот, никуда не целясь, просто хотел выставить руку, что бы она отошла или же слегка поцарапать ее, чтоб та испугалась... Или убить. Лезвие вошло хорошо, но совсем не глубоко. На три, четыре сантиметров. Ночнушка сразу-же потемнело. Ее лицо превратилось в животную гримасу страха и жалости к самой себе. Она хотела закричать, но из окровавленного рта вырвалось только какое-то мычание. Что мне можно было делать? Что мне нужно было сделать. Пытаться позвонить в скорую, рассказать обо всем... На щеках у нее тогда выступили последние слезы, а лицо было такое, словно она всё поняла и, что она не хочет умирать. Да в тот момент, я и сам был готов закричать от паники, заорать во все горло, бегать по подъезду стучась во все двери и зовя на помощь соседей. Тогда она раскрыла рот без звуков. И зажмурившись, вся покраснев, подобно младенцу громко заплакала, одним сплошным криком. Она продолжала раскрывать рот дальше, что-то неразборчиво агукая, держась за рану в животе. Я ударил ее ещё раз, целился в сердце, но попал в живот, только чуть выше. Из рта хлынула темная кровь, почему она была такой черной? А лицо её исказилось ещё больше, уже мало чем напоминая человеческое. Ей было безумно больно и мне было так-же безумно жаль её. Она орала, как упавшей младенец, не понимавшей почему ему так плохо, почему это случилось именно с ним. Я и сам готов был разрыдаться голова кружилась, перед глазами мелькали сумеречные пятна, а нож то и дело норовил выпасть из трясущихся рук. Но у меня хватило сил не вырвать и нанести ещё один удар. На этот раз в шею, с лева на право. Тогда она и замолчала. Послышалось неразборчивое бульканье , я обернулся, чтобы не блевануть. В тот момент я спокойно мог потерять сознание и захлебнуться собственной рвотой. Вскоре настала тишина. Мой мозг кричал, все внутренности кричали, будто все мое естество тогда слилось в один безумный вопль. Но потом... Потом все кончилось. Я не раз желал ей смерти, но я любил ее, и она тоже меня любила! Опять, я плачу опять, а на этот раз слезы унять не получается, даже придавив рот руками. Почему я сделал, это, зачем? Она ведь не была ни в чем виновата, единственным виновником был я. Что-же со мной дальше будет? А ведь я опять думаю только о себе, но о ком ещё, это все они виноваты. Но тут либо тюрьма, либо психушка, даже не знаю, что хуже. Не хочу ни туда, ни туда.
Ай, а со всем не больно, будто действительно кровь из пальца берут, только эта боль пронзает всю руку и я ее смутно чувствую, будто ее и нет. Боль, какая жгучая боль, все больше и больше, я же умру сейчас. Нет, не могу, слишком долго сколько ещё ждать? Я этого не вынесу. Надо чем-то закрыть рану, перевязать руку. Голова кружится, ноги ватные, дышу через раз. Куда, что? Волочась, облокотившись о стену, чтобы не упасть и, оставляя за собой кровавый след, оказываюсь на балконе. Девятый этаж. Господи. Хотя бы плакать перестал. Рука, моя рука... Сил нет стоять... Бабочки перед глазами... Прекрасный закат... Там внизу дети играют?...Как же тут холодно.