— По-моему, все в порядке. А сейчас ложись и обопрись на подушки.
Когда он все выполнил, она дала ему лекарства.
— Прежде чем я укрою тебя простыней, мне надо растереть тебе руки и ноги.
Она налила на руки лосьон и начала делать массаж, не глядя на него. Видно было: этот мужчина работает руками. Руки у него были сильные и мозолистые. Она несколько раз добавляла лосьон, втирая его в кожу. Затем растерла его ступни и икры. Велела ему подвигать пальцами и покрутить лодыжками.
— Пока все. — Мишель накрыла Зака до пояса простыней и вручила телевизионный пульт. — Я пошла готовить завтрак.
Он схватил ее за руку. Она не могла вырваться, не обидев его. Удивленные фиалковые глаза уставились в зеленые.
— Обо мне в жизни никто так не заботился. Ты была права. Я чувствую себя новым человеком. Спасибо, Мишель.
Голос у него подрагивал от напряжения.
Почему она осталась? Ей сейчас лучше бежать и бежать, не останавливаясь.
— Прошло слишком много времени, прежде чем я оказалась способной помочь кому-то в семье моей невестки. — Намеренно упомянув о семье, Мишель попыталась вернуть их отношения в дружеское русло, как годы назад. Но не удалось. Она никогда не будет безразлична к нему как к мужчине. Это невозможно. — Хочешь, я раздвину шторы, чтобы ты мог видеть океан?
— Не сейчас, — он медленно отпустил ее руку.
Может быть, это всего лишь игра света и тени, но ей показалось, что у него резко выступили желваки. Значит, лекарства еще не успели снять боль после душа и упражнений.
— У тебя глаза закрываются. Поспи немного. Я скоро вернусь с едой.
Она вышла из спальни и жадно втянула воздух, словно после марафонского забега. Если так будет продолжаться и впредь, как она переживет конец этого дня? А все последующие недели? Мишель не знала ответа.
В просторном доме Зака не было парадного входа. В жилище можно было войти через черный ход рядом с гаражом или через сам гараж. Оба входа вели в холл в тыльной части здания, а по бокам там располагались прачечная и кладовка. Центральный холл вел в переднюю часть здания. В левой его половине размещались три спальни, две окнами смотрели на океан, а третья — на веранду, полную цветов и закрывавшую вид на соседний дом. Здесь Зак оборудовал свой кабинет-студию.
Сказочная современная кухня, столовая и небольшая гостиная с деревянными медового цвета полами составляли другую половину дома. Здесь отовсюду был виден океан.
Цвета интерьера — смесь кремового и кофе с молоком. Большие пушистые подушки на софах и плетеные стулья — все создавало атмосферу тепла и уюта. Несколько живописных полотен на стенах, цветущие растения добавляли в теплую гамму яркие пятна.
Из гостиной с выложенным кафельной плиткой камином или из любой из двух спален можно было, раздвинув стеклянные двери, выйти на широкую деревянную террасу, заставленную огромными кадками с цветами. Терраса окружала весь дом. Здесь круглый стол под зонтом, всюду стулья и шезлонги. Несколько ступенек вниз — и вы оказывались на берегу. Дополняли картину накатывающие на берег волны.
Зак давно занимался строительством и много работал с архитекторами. Неудивительно, что у него такой прекрасный вкус. И, насколько она понимала, его дом служил для покупателей демонстрационным залом.
Один из кофейных столиков он сделал сам. Об этом с гордостью рассказала Шерилин. И сейчас после работы Зак занимался буфетом для столовой.
Так, наверное, выглядит рай, думала Мишель, делая блинчики с острой начинкой из мяса и сыра. Его любимое блюдо. По крайней мере так было годы назад. На скорую руку она приготовила зеленый салат, положила туда авокадо, нарезала свежих фруктов, включая манго и сладкий ананас.
Примерно через неделю Зак сможет есть на террасе. А пока она будет приносить ему еду в спальню.
Все приготовив, Мишель поставила на поднос банку холодной колы и понесла еду Заку.
— Не думала, что найду тебя бодрствующим.
Он смотрел телевизор, но выключил, увидев ее.
— Сейчас, когда я дома, я хочу есть.
— Так всегда с моими пациентами. Выписавшись из больницы, они готовы съесть слона.
Мишель поставила рядом с ним поднос, помогла ему сесть и только потом вручила тарелку и вилку.
— Садись и присоединяйся ко мне.
— Сяду через минуту. Сначала я должна позвонить.
Она достала сотовый телефон и соединилась с Шерилин. Пока Мишель сообщала, что они прекрасно добрались, Зак не сводил с нее глаз.
— Шерилин, с твоим братом все в порядке. Он принял душ, сделал упражнения, и сейчас у него ленч. Передаю ему трубку.
Мишель вручила ему сотовый телефон. Разговор длился недолго. Он поблагодарил их за помощь, а на прощанье сказал, что любит их и ждет в воскресенье.
— Передаю трубку Мишель.
— Еще раз привет.
Она взяла телефон.
— Рекордно короткий разговор, — пожаловалась Шерилин. — С ним все нормально?
— Я бы не стала вам лгать, — заверила она Грэхема и Шерилин. — Он уже съел два блинчика и сейчас приканчивает третий. Возвращение домой — это лучшее лекарство. Ты же знаешь.
— Спасибо за все, что ты делаешь, — от всего сердца воскликнула Шерилин.
— Аминь, — раздался там же голос брата.
— Послушайте, я же Мишель, вы не забыли? Помогать Заку — это же чистое удовольствие. Мы же друзья. В следующий раз позвоню вечером.
— Будем ждать.
— До вечера.
Она выключила телефон и потянулась к своей тарелке. Но что-то шло не так, как надо. Второй раз после их приезда в Карлсбад Мишель почувствовала, что от Зака исходит странное напряжение. Вряд ли от боли. Лекарство должно начать действовать.
— Линетт уже вернулась домой?
Его прямой вопрос разрешил загадку. Зак действительно очень расстроился из-за девушки, хотя почти не показал вида. Мишель решила быть откровенной.
— Нет, иначе они бы сказали мне. — Она отложила вилку. — По-моему, они хотели поговорить о ней. Но не решились, побоялись, что ты можешь услышать. Они ничем не хотят осложнять твое выздоровление, и, знаешь, я не упрекну их за это.
Он доел все, что было на тарелке, отставил ее в сторону и взял телефон, который она положила на ночной столик.
Жало тревоги пронзило ее. А что, если он звонит, чтобы поговорить о Линетт? Если это так, она не хочет присутствовать при разговоре. Это личное, касающееся их троих… Мишель собралась было встать, но он удержал ее за руку.
— Я хочу, чтобы ты осталась и послушала.
Он не дал ей выбора. Пришлось остаться. Если бы она начала вырываться, то могла бы повредить его повязку.
— Привет, это снова я, — услышала она его низкий голос. — Пусть Шерилин возьмет телефон, тогда мы сможем поговорить все вместе. Мишель здесь, рядом.
Только когда Зак произнес ее имя, он вспомнил, что все еще держит Мишель за руку. И он медленно отпустил ее. Мишель предвидела, что сейчас произойдет, и заранее закрыла глаза. Зак не умел хитрить. Честность — его главное качество. И частенько это бывало жестоко по отношению к тому, с кем он разговаривал.
Поведение Линетт поставило его в жуткое положение. Сейчас оно задело всю семью.
— Хорошо, — сказал он. Когда их глаза встретились, он объяснил: — Грэхем хочет устроить семейное совещание. Возьми трубку.
— Грэхем? — с болезненным чувством произнесла она.
— Не отключайся, Мишель. Я звоню Заку.
— Я держу трубку.
Очень скоро все, в том числе и Шерилин, были на одной линии.
— Хорошо. Итак, продолжай, Зак, — встревоженным тоном подбодрил Грэхем Зака.
У Мишель заныло сердце: ведь они могли подумать, будто Заку стало плохо. А когда узнают истинную причину звонка?..
— Речь пойдет о Линетт, — произнес Зак. — Некоторое время я сомневался, говорить вам или нет. Как бы то ни было, теперь, когда она грозит бросить колледж и пойти работать, я нарушу свое молчание. Вы заслуживаете того, чтобы знать факты. Тогда вы сможете справиться с ситуацией.
Мишель застыла.
Они действительно заслуживают того, чтобы знать. Но открыть им правду — для этого требуется отнюдь не рядовое мужество. Мишель могла представить, как тяжело должно быть Заку сообщить им такую весть. Никогда, она не восхищалась им больше, чем в этот момент.