— Пожалуйста! — Рюстен сделал знак рукой, как будто приглашал к столу. Однако лицо его выглядело расстроенным. Ну ничего ни в какие ворота не лезет в этом расследовании, руководить которым ему поручили. Разве что теория Эдланда. — Как я понял, Моене слегка ослабила свое вчерашнее эмбарго?
— Я тоже об этом слышал. Не от нее самой, конечно, но…
— Добро пожаловать за стол. Но не вызывай больше никого на допрос, если у них нет дымящегося пистолета в руках.
— Устаревшая метафора, Рюстен. Сейчас достаточно маленького волоска из носа.
32
Нольде был занят и не мог взять трубку, так что Валманн продолжал сидеть и листать материалы дела об убийстве Карин Риис, фотографии и описания. Он как бы заново переживал все это — чисто убранное место убийства, изуродованное женское тело, следы полового акта, но без семени, отсутствие отпечатков пальцев на месте происшествия… Валманн попытался вспомнить свое первое впечатление — молодая жизнерадостная женщина по дороге на свидание (ведь она прихватила с собой противозачаточные средства и сексуальные игрушки). А дальше (здесь пришлось прибегнуть к помощи фантазии за неимением конкретных сведений) — ее любовник за дверью, в трех-четырех метрах от нее. Он стучал и кричал, по словам свидетелей. Даже заглянул внутрь через стеклянную входную дверь…
Эдланд. Что же он еще мог сделать? Потерял на несколько минут сознание и память, по его собственным словам. Пришел в себя уже по дороге домой. Вполне достоверное объяснение, во всяком случае, так сказал врач, выписавший ему лекарства. Лекарства такого рода и в таких дозах, которые предназначались для пациента с серьезным психическим расстройством. Диагноз держался в тайне. Чем же он был болен?
Опять Эдланд.
Валманн никак не мог отделаться от мыслей о нем. Он словно видел его перед собой, как тот сидит в тот первый вечер в баре «Виктория», один за столиком слева около двери. Прекрасно одетый в этом не таком уж элегантном баре маленького города. В белой рубашке, блейзере, новых джинсах. И в черных ботинках, новеньких и блестящих…
Ботинки!
Валманн застыл на месте. Ботинки бросались в глаза. Нечасто видишь до блеска начищенные ботинки в барах Хамара, и уж точно не в конце ноября в такую погоду. Они были такими необычными, что Валманн обратил на них внимание. Высокие ботинки до щиколотки, с толстой подошвой и шнурками до самых пальцев, как на спортивной обуви. По последней моде. Очевидно, дорогие.
Верно, на нем были красивые ботинки, ну и что из этого?
Да. Что из этого?
Он не вспоминал о них раньше. Просто забыл про них. И именно это ему показалось удивительным. Ведь через пару дней они просмотрели весь гардероб Эдланда — рубашки, костюмы, куртки, нижнее белье, спортивную одежду, там были мокасины, выходные ботинки, кроссовки, домашние тапочки, резиновые сапоги… Но ботинок, которые он надел в тот вечер в четверг, в этом наборе не было. В этом Валманн был абсолютно уверен, иначе он бы их вспомнил.
Сегодня во время допроса Эдланд был одет почти так же, как и в тот роковой четверг, но на ногах у него были белые зимние кроссовки. Менее стильные, подумал Валманн, и решил, что он совсем спятил, придавая значение таким деталям. Однако мысль эта его не оставляла.
Черные ботинки. Куда они подевались? Зазвонил телефон. Это был Нольде.
— Ты не мог бы освежить для меня кое-какие детали? — спросил Валманн.
— Добро пожаловать в команду задним числом, — поддразнил его Нольде. — Тебе придется стать в очередь.
— Ну всего лишь несколько моментов из твоей памяти, — проканючил Валманн.
— Что ты имеешь в виду?
— Отпечатки пальцев.
— С этим дела плохи. Ни на одном месте происшествия ничего важного не найдено. На улице Фритьофа Нансена были отпечатки пальцев умершей женщины. Мужские отпечатки принадлежали Скарду, но ведь он жил в этом доме, так что это ничего не доказывает. Комнату тщательно убрали. То же самое и в квартире Скарда. А в гостиничном номере, где убили Лилиан Петтерсен, не нашли почти ничего. Только отпечатки Скарда на спинке кресла и в ванной.
— А что насчет крови на полотенце в четыреста шестнадцатом номере?
— Это кровь Скарда. Но ее не так много, чтобы можно было говорить о серьезной ране. Гораздо интереснее найденные нами волосы.
— Волосы?
— Даже довольно много. Рыжие.
— Это соответствует описанию женщины, бывшей вместе со Скардом.
— Но это особенные волосы…
— Да?
— Они были одинаковой длины.
— А что в этом странного? Может, эта женщина только что их подстригла?
— Там было много волос одинаковой длины. Абсолютно одинаковой. Такого не бывает при обычной стрижке.
— И что это означает?
— Парик.
— Вот оно что!
По спине у Валманна пробежал знакомый ему холодок. Он пока еще не понял точно, что могло означать сообщение Нольде, но инстинкт подсказывал ему, что это было нечто важное. Существенное.
— Еще что-нибудь?
— Обязательно, Нольде. Но не сейчас.
— Ну спасибо. Мы сейчас как раз с пулей работаем. Изучаем угол вхождения и сравниваем с положением тела и все такое. Чтобы проверить, сам ли он нажал на курок. Пока что все указывает именно на это. Я думаю, он сам это сделал.
— Спасибо, Нольде.
Валманн хорошо знал криминалиста — уж если тот начинал говорить, остановить его было невозможно.
33
Он отправился на улицу Руаля Амундсена, не сказав ничего Рюстену. Криминалисты продолжали там свою работу. Трупа уже не было. Вместо него на полу лежал мешок в форме человеческого тела. Этот муляж производил мрачное впечатление — как художественная инсталляция в тесной, темной комнате. На полу около стула был обозначен четырехугольник — примерно 25 на 35 сантиметров величиной. На это место, должно быть, упала Библия Скарда, когда тот, по словам Эдланда, не смог даже в ней найти утешение.
Какое меткое наблюдение, подумал Валманн и уставился на четырехугольник.
Даже слишкомметкое…
У него опять мороз по коже пробежал: откуда Эдланд мог знать, что Скард держал в руках Библию за минуту до того, как проделал дырку в собственном виске? Было ли это случайным выводом из того, что Скард все-таки был верующим? Или же?..
Или Эдланд точно знал, как все произошло?
— А где Библия? — спросил он у одного из криминалистов. — Библия Скарда, которая здесь лежала?
— Скорее всего, ее со всем остальным материалом отправили в лабораторию, — раздалось в ответ.
Изображения Иисуса Христа с граффити поперек, которое красовалось на стене позади стола, тоже исчезло. Поверхность стола была совершенно чистой, как в прошлый раз, когда Валманн побывал здесь. Валманн взглянул на пачку визитных карточек, лежавших изящной стопкой рядом с пластиковым стаканом с авторучками. Самая верхняя карточка была ламинирована. Валманн взглянул на нее, подождал, пока оба криминалиста посмотрят в другую сторону, и засунул карточку в карман.
Он вышел из квартиры, прошел несколько метров по скользкому коридору и постучал к супругам Далбю. Открыла фру Далбю. За ней стоял муж. Оба выглядели испуганными и возбужденными. Валманн попросил разрешения войти. Они предложили ему кофе. Он согласился, хотя и вопреки голосу рассудка. Уж если они заманят его на диван, то уйти так быстро не удастся. Но тогда хоть хозяева немного расслабятся. Валманн хотел расспросить их подробнее о горничной, которая была единственным человеком, имевшим ключ от дома, кроме хозяев и Скарда.
Фру Далбю точно не помнила, какой адрес назвала Эльсе Эллингсен, но телефон ее записала и, пока его искала, произнесла небольшую хвалебную речь о хороших качествах Эльсе Эллингсен. Она никак не могла нарадоваться, что нашла горничную, которая произвела такое хорошее впечатление. Рискованно, разумеется, оставлять ключи от дома человеку, которого совсем не знаешь, но Аннебет Далбю считала, что хорошо разбирается в людях. С Эльсе Эллингсен она сразу нашла общий язык. А кроме того, она была единственной, кто откликнулся на объявление, которое фру Далбю повесила около киоска.