- К государю тебя не подпустят. Он нынче впал в беспамятство. Лекари велели никого к нему не пускать. Даже меня.
- Выходит, мое подневольное возвращение в Москву - не его воля? Не обессудь тогда, великий князь Василий, если я удалюсь в Старицу. Ты еще не венчан на царство, стало быть, не государь единовластец.
- Верно, что не венчан, но ты забыл о благословении моем и отцом, и митрополитом. Не им ли сказано: «Властвуй, великий князь Василий Иванович, многие лета». Моя же воля такова: всем нам, братьям, быть на казни еретиков, и после того не покидать Кремль до самого выздоровления великого князя царя Ивана Васильевича. Неисполнение моей воли почту за мятежность. Тогда - оковы! Все. Почивай пока в своем теремном дворце. Казнь завтра. Не припозднись на молебен, где проклянут еретиков.
Вспыхнул гневом князь Андрей Иванович: отец никогда не разговаривал с ним так строго, даже когда он намеревался поступить не по его воле - более увещевал, убеждал фактами. А тут - в оковы! Однако, сцепив зубы, подчинился, склонив голову, сказал:
- Ладно, брат, поступлю по воле твоей.
- Воля моя - от державных интересов. И теперь, и впредь такой останется. Запомни это! Не своего каприза стану сторожиться.
Последнее слово осталось за Василием, и слово это не давало покоя весь свободный вечер и добрую часть ночи, заставляло не только оценивать случившееся, но и пытаться заглянуть в будущее.
Вспоминались беседы отца, которые он вел со всеми братьями, собирая их вместе, и с ним одним, самым младшим, но, как говаривал отец, самым беспокойным и самостоятельно думающим. Основная идея тех бесед: крепкой держава может быть только когда она под единой властной рукой, но рукой разумной, в меру доброй и строгой, и кроме того - правосудной, не стяжательной. Своемыслие каждого князя, каждого боярина пагубно для державы, не только обузно для ее внутреннего устройства, но главное - ослабляет ее ратную мощь, а уже оттого и беспобедные рати с алчными врагами, коих у России пруд пруди, сотни и даже тысячи погибших лучших из лучших ратников, великий полон и потери обустроенных богатых земель.
Будь Россия единой, разве одолела бы ее Орда? Конечно же, нет. Так считал отец, а он мыслил мудро, державно, оттого и почитался в народе Великим. Даже простолюдины - а тем не было нужды подлизываться ради чинов - именовали его не Иваном Третьим, а непременно Иваном Великим. А разве не авторитетным был он для сыновей? Во всяком случае, княжич Андрей всегда с подобострастием внимал словам любимого отца: видел, как напряжены были и лица братьев, когда он делился с ними своими сокровенными мыслями.
- Давайте вспомним, что было на Калке[20], вдумаемся, почему стало возможным столь позорное поражение. На мой взгляд, самая главная беда - разнобой в стане наших князей, каждый стремился стяжать славу только себе, обогатить себя, вот и доигрались. Задохнулись под коврами, на которых восседали, пируя победу, дикие кочевники. Единым бы кулаком, да наотмашь, разве смогли бы дикие орды перешагнуть рубежи русской земли, устроенной красными городами, богатыми погостами[21], деревнями и селами. Понять бы все это после Калки, да только не вразумил Бог себялюбцев, жадных до власти, не встали князья в единый строй и против Батыя, - говорил назидательно отец, - всяк по себе геройствовал, погибая сам, губя и дружины отборные, и вотчины. Так оказались мы под властью ханов Золотой Орды, под властью кочевников. Вот бы хоть после этого одуматься, копить исподволь силы, ковать щиты и мечи, но нет - спешат в Орду за ярлыками на княжение, клевеща друг на Друга, добиваясь подкупами и наветами ярлыка великокняжеского. Пытались некоторые князья объединить силы для борьбы с насильниками, но гибли, предаваемые теми, кто ослеплен был заботой только о своем животе. Лишь Дмитрию Донскому[22] - от кого наша ветвь великокняжеская - удалось основательно побить степняков, правда, не ханские тумены[23], а тумены Мамая, супротивника ханского. И хотя не освободилась Россия от ига, но взбодрилась. Еще чуток бы напрячься, да по мордасам самому хану, но не тут-то было! Вновь князья за старые распри принялись, снова вцепились друг другу в глотки, борясь не за свободу отечества, а за великокняжеский ярлык. Внук Дмитрия Донского, прозванный за щедрость к обездоленным Калитой[24], хитрой обходительностью, а то и выпуская коготки, пригреб к Москве добрую часть славянорусских земель, подведя под свою руку более половины удельных князей. Худо ли? Нашлись, однако, несогласные, те, кто не прочь был оставаться под игом монголов, блюдя свою выгоду или надеясь вероломством выцыганить у хана ярлык на великое княжение. Сколько сил пришлось потратить на противостояние с ними. Особенно туго пришлось моему отцу, да и мне тоже до битвы на Угре[25], ведь даже церковь льготы имела от ханов Золотой Орды, обогащалась на крови и слезах своих прихожан и держала не сторону великих князей, ратовавших за мощную державу, а противников единодержавия.
Помнил Андрей, как однажды отец, упомянув с горечью о ярлыке, который дал митрополиту российскому Кириллу ордынский хан Мингу-Тимур, без запинки, будто читая сам ярлык, пересказал его содержание, особо обратив внимание сыновей на слова: «…да не тронут сборщики дани служителей церкви, пусть за племя наше молятся и благословляют нас». Рассказал отец и об ярлыке Тайдулы: «С церквей и монастырей никакие пошлины не имать, ибо о нас молитву творят». Жирел церковно-монастырский клир, когда народ российский умывался кровью. И каждый новый хан (Узбек - Петру, Джанибек - Феогносту, Бердыбек - Алексию, Тулумбек - Михаилу) подтверждал привилегии церкви и монастырей, ломали позвоночники тем подданным, кто осмеливался нанести хоть какой-либо ущерб монахам и церковным служкам. Не за нарядные одежды правители Орды так трепетно оберегали сутаны. Услуга за услугу.
- Пришел недругам самодержавия конец, как и должно было случиться, но напакостили они изрядно. Одна Казань чего стоит! Выберу в другой раз часок, поведаю и об этом, - этими словами завершил тогда отец беседу с сыновьями.
Не вдруг исполнил свое обещание Иван Васильевич: задержка вышла оттого, что пришлось ему усмирять Великий Новгород, полчить ради этого крупную рать. Поход был трудный, по осенней слякоти, но неожиданный и победоносный, к тому же малокровный. В приподнятом настроении вернулся государь в свой Кремлевский дворец, и на добрую неделю растянулись почестные пиры, только отпраздновав очередную победу, наградив чинами и землями наиболее отличившихся воевод, велел собрать всех сыновей.
- Продолжим разговор о мудрости правления.
Первый раз признался, какую имел цель, ведя с сыновьями вечерние беседы. А ведь и в самом еле, рассказами об успехах и промахах своих предков отец исподволь внушал сыновьям (Андрей, повзрослев, хорошо это понял), что в отношении друг с другом они должны исходить из интересов отечества и, стало быть, в интересах того, кто получит великокняжеский престол и будет повенчан на царство.
[20] Битва на Калке состоялась 31 мая 1223 г.
[21] Погост - поселение, сельский податный округ в Древней Руси.
[22] Дмитрий Иванович Донской (1350-1389) - великий московский князь (с 1359 г.) и владимирский (с 1362 г.).
[23] Тумены - воинское подразделение, состоящее из 10 тысяч всадников.
[24] Иван I Данилович Калита (?-1340) - князь московский (с 1325 г.) и владимирский (с 1328 г.).
[25] «… до битвы на Угре». - Осенью 1480 г. возле устья Угры князь тверской Иван Молодой, сын Ивана III, задержал переправу хана Большой Орды Ахмата и спас русские земли от нашествия татар.