Когда за Червонцевым с лязгом захлопывается дверь следственного изолятора, ему становится страшно. Это ему-то! Он здесь хозяин, он арестованного приводит и через десять минут уходит, а все равно страшно. Каково же тем, кого за решеткой оставляют? Червонцев думал, что нормальному человеку один день в камере уже такое наказание, что он всю жизнь его не забудет.
Червонцев недооценил Глотова. Недолгое пребывание в следственном изоляторе ему действительно пошло на пользу. Только не в том смысле, как думал Червонцев. Через два месяца, когда следствие закончилось, Глотова выпустили. Улик против него не было. И он понял, что хорошо продуманное и организованное преступление наказанию не подлежит.
Банк, которому Ломов задолжал, взял на себя управление его компанией.
На отпевании Максима Ивановича в церкви директор банка нашел вице-президента Анатолия Подвигина и сказал, что тот назначается исполняющим обязанности президента издательского концерна. Счет концерна в банке разморозили.
На кладбище и на поминки ни директор банка, ни Подвигин не поехали.
Проводить Ломова пришли многие. У ворот кладбища стояло несколько джипов-«чероки» с молодыми людьми в кожаных куртках. Уходившие с кладбища смотрели на них с любопытством. Николай Червонцев тоже их разглядывал не стесняясь, запоминал лица, хотя Марущак запретил ему заниматься этим делом:
— Все знают, что вы с Ломовым дружили. Смотри, вообще отстранят тебя от работы.
Еще когда майор Марущак не был начальником отдела, он однажды взялся учить Червонцева, к которому относился снисходительно:
— Что зря молодость расстрачиваешь? Бери пример с меня. Я пробовал немного бизнесом заниматься, наварил весной десять тысяч долларов. Была возможность людям помочь и получить долю. Но вообще надо быть осторожным. Например, я когда был простым опером, меня в ресторане любая смена кормила бесплатно — ни за что, просто, чтобы были хорошие отношения. Но я никогда в зале, среди клиентов, не садился. Зачем светиться? На кухне тихо, не привлекая внимания, поел вкусно и ушел.
Червонцев сразу понял: служба в милиции полна соблазнов. Просить ничего не надо, сами придут и все предложат. Это лакомое место для тех, кто умеет извлекать пользу из своего положения. Червонцев ненавидел милиционеров, которые брали взятки или занимались бизнесом параллельно со службой.
Он все сразу рассчитал: отслужит свои двадцать пять и выйдет на пенсию, когда ему будет всего сорок пять. Бывшему милиционеру везде рады — пойдет или заместителем директора по кадрам и режиму на государственное предприятие, или начальником службы охраны в большую фирму. Будет получать зарплату и приличную пенсию. Поди плохо.
Через неделю Червонцев зашел в здание концерна, где работал Ломов.
Надя, вдова Ломова, увидев Червонцева, обреченно вздохнула:
— Меня отсюда выставляют.
Из кабинета начали выносить вещи Ломова. Упаковали и увезли написанные маслом яркие картины турецкого художника-модерниста, с которым дружил Ломов, холодильник, телевизор, видеомагнитофон, бутылки, посуду, изданные им книги, подшивки журналов и газет, которые он придумал и издавал.
Перед лифтом лежали пронумерованные мелом части сделанного на заказ черного круглого стола, за которым Ломов устраивал совещания. Все воскресенье обрывали со стен деревянные панели.
Опустела заведенная на начальственный манер комната отдыха с баром, где Ломов поил компаньонов и угощал иногда бывших коллег по журналу, делясь наполеоновскими планами.
Закончили работу грузчики. За ними ушла Надя Ломова, усталая, с потухшими от горя глазами, в трауре, который не снимала больше года, — сначала по сыну, теперь по мужу.
В последний раз она прошла по тускло освещенному коридору мимо доски объявлений, где все еще висел подписанный ее покойным мужем выцветший приказ.
Червонцев зашел в опустевший кабинет. Ему сказали, что в понедельник кабинет начнут перестраивать под вкусы нового хозяина — президента издательского концерна Анатолия Подвигина.
В окружении своих холуев, в новом костюме, с радиотелефоном в руках, он прошел мимо Червонцева, не обратив на него внимания. Червонцев узнал нового президента — это был тот самый ушлый молодой человек, который устроил вечеринку с девушками в доме у друзей Андрея Ломова, после которой сын Ломова выпал из окна.
У Червонцева был долгий разговор с майором Марущаком. Капитан был уверен, что убийства Жучкова и Ломова, самоубийство Андрея Ломова связаны между собой. Марущак не соглашался: