20 Вы, о дриады, жилицы лесов, луговые напеи,
Вы, что, стопой белоснежной сырых побережий касаясь,
Алые в травах цветы рассыпаете щедро, наяды:
Дайте ответ, где найду я, в лугах или сенях дубравных,
Милую сердцем Донаку, склоненную к лилиям нежным?
25 Трижды уже вечерело, и солнце с небес нисходило —
Все у пещеры привычной Донаку я поджидаю.
А между тем, будто есть исцеление в этом от муки,
Или безумства желаний от этого могут смириться,
Третью зарю мое стадо не ведает пастбищ веселых,
30 И ни один из потоков томительной жажды не гасит.
В тщетной надежде к сосцам матерей припадают телята:
Сухи сосцы, и слабым мычанием полнятся хлевы.
Сам я ни гибкой лозы, ни ростков камышовых упругих
Уж не ищу для корзин и сыра давно не готовлю.
35 Что я без нужды тебе говорю? Велико мое стадо
(Знаешь сама), и были всегда дойники мои полны.
Я… я все тот же, Донака, кому ты дарила так часто
Сладкий свой поцелуй посреди неоконченной песни
И от свирели мои отрывала дрожащие губы.
40 Кто мне (увы!) на помощь придет и подаст исцеленье?
Вот я, самшита бледней и синее фиалки, блуждаю,
Пищи давно не приемлю, и кубки нашего Вакха
Я отвергаю, и тихому сну предаться бессилен.
Горе мое, нет тебя — и лилия кажется черной,
45 Бледными кажутся розы, постыл гиацинта румянец,
Нет аромата в дыханье ни лавра, ни нежного мирта.
Но возвратися ко мне — и белыми лилии станут,
Розы окрасятся ярко, и будут милы гиацинты,
Сладостно мирты запахнут, и лавры вздохнут благовонно.
50 И покуда Палладе оливка, налитая соком,
Вакху его виноград, Приапу — яблоки, Палес
Милы луга, — дотоле тебе я предан единой.
Так вздыхала свирель. Алкон ей ответил стихами;
Что — пусть поведает Феб: подвластны ему песнопенья.
Алкон
55 Горная Палес и ты, Аполлон, предводитель пастуший,
В зарослях мощный Сильван и ты, о Диона благая,
Что над вершинами Эрика властвуешь, чьею заботой
Было от века — сердца сочетать, упоенные страстью, —
Что я свершил? Почему я прекрасной оставлен Донакой?
60 Я ей подарки носил, каких не носил мой соперник,
Звонкого ей соловья подарил, искусного в пенье;
Он, когда дверцы его из лозы сплетенного дома
Настежь были открыты, умел, как будто бы вольный,
Вылететь — и среди птиц полевых насладиться свободой,
65 Не забывая, однако, к знакомому крову вернуться,
Предпочитая лозовую клетку лесам и просторам.
Кроме того, так недавно тебе добычу лесную,
Нежного зайца прислал я с четой голубиною дикой, —
И после этих даров ты меня отвергаешь, Донака?
70 Может быть, ты недостойным почла, что Алкон, твоя жертва, —
Грубый пастух, и только быков выгонять ему в поле?
Но пастухами и боги ведь были: прекрасный Адонис,
Вещие фавны и Пан, и сам Аполлон несравненный.
Утром глядел на себя я в зеркальную гладь водоема,
75 Феб не являлся еще на востоке багряном, и яркий
Не трепетал еще блеск его на поверхности водной;
Что я увидел? ланиты, едва поросшие пухом,
Длинные кудри, — недаром везде слыву я прекрасней
Нашего Иды! сама ты не раз ту молву повторяла,
80 Алые щеки хвалила мои и молочную шею,
Эти живые глаза и стройность юного стана.
Я обучен играть на свирели: цевница простая
Некогда пела бессмертным, и Титир нежную песню
Ей поверял, и леса привели его в город владычный.
85 Песнью моей о Донаке и я буду в Городе славен:
Если боярышник может со стройным расти кипарисом.
То и орешник пускай зеленеет средь сосен могучих.
Так целый день состязались юнцы, воспевая Донаку.
Только, над лесом восстав, заставил их Геспер холодный
90 Долгие пени прервать и со стадом домой возвратиться.
ЭКЛОГА 3
Вакх. Перевод М. Грабарь-Пассек *
Вакх
Летом однажды Никтил, Микон и красавец Аминта
Скрылись от знойного солнца под тенью широкого дуба.
Этой порою под вязом прилег, устав на охоте,
Пан: ослабевшие силы хотел освежить он дремотой;
5 А над собою свирель он повесил на тонкую ветку.
Мальчикам вздумалось тайно похитить свирель и у Пана
Песню взамен попросить; и самим поиграть захотелось
Им на свирели богов, но ни вторить напевам знакомым,
Ни позабавить их песней своею свирель не хотела:
10 Вместо напева она издавала лишь свист и сипенье.
Мигом вскочил, поражен тростника охрипшего звуком,
Пан и промолвил: «Мальчишки, вам хочется песню послушать?
Лучше уж сам я спою — никому не позволю касаться
Я этих трубок: я воском крепил их в пещерах Менальских.
15 Все о рожденье твоем, о первой лозе виноградной
Я расскажу, о Леней! Я Вакха должен прославить».
Так начал Пан свою песню, в горах постоянно бродящий:
«Я воспеваю тебя! Ты с плющом, отягченным плодами,
Лоз виноградных побеги сплетаешь, зеленою ветвью
20 Тигров ведешь; как прекрасны твои благовонные кудри,
Отпрыск могучего Зевса! Когда погибла Семела,
Зевса узрев среди звезд, принявшего вид свой небесный,
Взял всемогущий отец еще не рожденное чадо,
Зная грядущие судьбы, ему уготовал рожденье.
25 Нимфы и старые фавны и дерзкое племя сатиров —
С ними и я — воспитали тебя в зеленеющем гроте.
С нежностью старец-Силен принимает малютку-питомца,
Греет его на груди и качает, лаская, в объятьях;
Он заставляет дитя улыбнуться, грозя ему пальцем,
30 Или дрожащей рукой трясет перед ним погремушку.
Жесткою шерстью Силена малютка со смехом играет,
Пальцами, сжатыми крепко, дерет его острые уши,
Лысину гладит ручонкой своей и тупой подбородок,
Вздернутый нос безобразный ласкает пальчиком нежным,
35 Но подрастает ребенок — настала цветущая юность,
Меж золотистых кудрей на висках пробиваются рожки.
Только впервые тогда на лозе виноградной явились
Гроздья — собрались сатиры, дивятся на лозы Лиэя.
„Ну же, сатиры, скорее, срывайте созревшие гроздья, —
40 Бог им велит, — и на плод незнакомый нажмите покрепче!“
Сказано — сделано вмиг: сорвав виноградные кисти,
Быстро кидают сатиры в корзины большие и камнем
Сверху спешат придавить; и сбор винограда в разгаре
Всюду по склонам холмов; а сборщиков быстрые ноги,
45 Руки и голая грудь обрызганы соком пурпурным.
Рой шаловливых сатиров хватает, где только заметит,
Кубки и чаши себе, а захватит — обратно не выдаст.
Этот забрал узкогорлый кувшин, тот — рог искривленный,
Этот — ладони покрепче сложил и пьет, как из чаши;
50 Есть и такие, что сок, на землю пролитый, лакают,
Или глубоко кимвал погружают в бродящую влагу
(Медь принимает напиток и к пляске зовет веселее);
Тот под лозой виноградной разлегся и спелые гроздья
Крепко сжимает, а сок ему льется на грудь и на плечи.
55 Всюду веселые игры, и песни, и вольные пляски.
Вместе с вином пробудилась и страсть: распалившись желаньем,
Нимф, убегающих в страхе, преследуют дерзко сатиры —
То их ухватят за плащ, то держат за длинные кудри.
Плоскую чашу Силен впервые пурпурною влагой
60 Жадно наполнил и выпил, — но силы ему изменили:
День уж второй занялся, но, нектаром сладким упившись,
Все еще дремлет старик на потеху питомцу Иакху.
Зевса божественный сын, великим владыкой рожденный,
Жезл из лозы вырезает и гроздья ногой своей топчет,
63 Или, наполнив кратер, вином свою рысь угощает».
Все это мальчикам Пан поведал в долине Менала.
Стало в ту пору темнеть; и овец, бродивших по лугу,
Время пришло загонять и доить поскорее, чтоб к сроку
Жидкий поток молока обратился в сыр белоснежный.