ВОЛЬНООТПУЩЕННИК ОФИЛЛИЙ
Варварской сына земли незаслуженно предал обычай
Рабству, и этим совсем переменил его нрав.
Имя отцовское он по мере сил возвеличил,
И заслужил он трудом то, чего просьбой не смог.
5 Службой своей господина смягчив, он побоев не ведал,
Не получая в залог должных, однако, наград.
Путник, куда ты спешишь? Покой ведь тебе обеспечен:
Этот народу приют вечно и всюду открыт.
Да и о счете часов, что ведешь беспокойно, подумай:
10 Скоро, итог подведя, будешь и ты без забот.
Л. НЕРУСИЙ МИТРА, ТОРГОВЕЦ КОЖЕВЕННЫМ ТОВАРОМ; С АКРОСТИХОМ
Лишних забот уже нет, а кто я, узнаешь, читатель.
Некогда шкурами я торговал в столице священной,
Этот козий товар доставляя простому народу.
Редкую честность мою хвалили всегда и повсюду.
5 Участь блаженна моя: я строил из мрамора, жил я
Счастливо, фиску всегда платил я арендную плату
И в договорах правдив был со всеми, старался
Уравновешенным быть с людьми, в беде помогал им,
С должным почтеньем ко всем относился, с друзьями был ласков.
10 Мало того, я почет себе приобрел еще больший,
Имя прославив свое: убежище сам я устроил
Телу по смерти. Но я не себя одного обеспечил:
Храмина эта дана и наследникам. Всякий лежащий
Рядом со мною, найдет себе все. Я прославлюсь
15 Этим примером своей образцовой жизни до смерти.
Сам я был полон забот, но многим покой обеспечил.
ВИТАЛИЙ, ГОСУДАРСТВЕННЫЙ РАССЫЛЬНЫЙ
Сам я, Виталий, себе при жизни сделал гробницу,
И, когда мимо иду, читаю я сам свои вирши.
Исколесил я весь округ пешком со своей подорожной,
Зайцев собаками брал и лисиц случалось травить мне.
5 Кроме того, я не прочь подчас был и чарочку выпить:
Юности я потакал во многом, будучи смертен.
Юноша умный! поставь себе тоже при жизни гробницу.
СОРАН ИЗ БАТАВСКОЙ КОННИЦЫ[967]
Тот я, кто некогда был по всей Паннонии славен, —
Первенство мне присудил Адриан, когда из Батавской
Тысячи храбрых мужей удалось мне Дуная глубины
Преодолеть, переплыв его воды при полном доспехе.
5 Я и стрелу на лету, как повиснет она и обратно
В воздухе падает вниз, расщеплял своею стрелою;
Да и в метанье копья ни римский воин, ни варвар
Не побеждали меня, ни в стрельбе из лука парфянин.
Увековечены здесь дела мои памятным камнем.
10 Видевший это пускай моим подвигам следует славным;
Мне же примером служу я сам, свершивший их первым.
УРС, ИГРОК В СТЕКЛЯННЫЙ МЯЧ[968]
Я — Урс, кто первый из носящих тогу стал
Играть в стеклянный мяч, храня достоинство,
При громких криках одобренья зрителей
В Агриппы термах, Титовых, Траяновых,
5 В Нероновых частенько, если верите.
Вот я. Сюда! Ликуйте все, кто любит мяч!
Цветами роз, фиалок друга статую,
Листвой обильной и духами тонкими,
Друзья, почтите и возлейте чистый ток
10 Фалерна или Цекуба иль Сетии
Живому в радость из хранилищ Цезаря.
И славьте стройным хором Урса старого:
Игрок веселый он, шутник, ученый муж,
Перворазрядных всех побил соперников
15 Умом, красою и отменной ловкостью.
Теперь стихами, старцы, скажем правду мы:
И сам я был побит, не раз, а много раз
Моим патроном Вером, трижды консулом, —
Я слыть готов его эксодиарием!
ПАГ, УЧЕНИК ЗОЛОТЫХ ДЕЛ МАСТЕРА[969]
Кто бы ты ни был, пролей слезу над мальчиком, путник!
Два шестилетья всего он от рождения прожил,
Был господину утехой, родителям был он надеждой,
Смертью безвременной им причинив глубокое горе,
5 Ловкой рукою умел выделывать он ожерелья,
В мягкое золото знал, где надо, вставлять самоцветы.
Звали мальчика Паг. А теперь, после мрачной кончины,
Прахом в могиле лежит его безымянное тело.
ПРИМИГЕНИЙ, СТРАНСТВУЮЩИЙ ЛЕКАРЬ[970]
Я из Игувия врач, обошедший множество торжищ;
Сверх своего мастерства честностью я знаменит.
Счастьем покинут я был в расцвете юности свежей,
И положили меня на погребальный костер.
5 Кладбищу Клусия прах уступило могильное пламя,
Кости мои патрон предал родимой земле.
вернуться
967
Соран. О том, что воины батавской конницы Адриана переплывали в полном вооружении (держась, разумеется, за своих коней) Дунай, свидетельствует Дион Кассий, 69, 9; ср. Тацит, «Истории», IV, 12.
вернуться
968
Урс. Игра в стеклянный мяч ближе неизвестна.
вернуться
969
Паг. «Он прожил 12 лет, 9 месяцев, 13 дней и 8 часов», — гласит прозаическое дополнение к надписи. Последний стих — контаминация из Овидия («Прахом в могиле лежал бы, в которой покоятся деды» «Скорбные элегии», IV, 3, 45) и Вергилия («Отделена от плеч голова, и без имени тело» — «Энеида», II, 558).