Поздняя латинская поэзия

Здешних наяд научи, коль с попятным теченьем Гарумны,
Море в реке бороздя, сюда приплывешь ты однажды.
20 Первопричины открой, Эрато, и поведай, кто гений
Ларов таких: столь высокий кров не бывает без бога.
   Ехал Эван, разорив Эрифры — град стрелоносный,[987]
Тигров гнал пред собой, запряженных лозою в двуколку
Так, что в двойную дугу грозденосное дышло входило.
25 Сам он томен и вял; стекают с крутого затылка
Потом капли вина; сквозь чело золотые пробились
Рожки, и молний из них излетает врожденное пламя,
Что унаследовал бог при рожденье, когда из утробы
Матери он перешел в бедро отца;[988] над висками —
30 Щедрость весны и цветы поры виноградного сбора;
В левой руке его тирс, а в правой — винная чаша,
Голых касается плеч, не пряча их, легкая палла,[989]
Кроткие влажны глаза, но коль, взор на врага устремивши,
Взглянет единожды он, — опьянев, цепенеют индийцы.
35 Где на ухабе тряхнет повозку, — винное сусло
Каплет обильно с нее, глубину колеи наполняя.
Тут же сатиров играть, бассарид[990] и фавнов, и панов
Учит Силен, упоен божественной силой питомца;
Прибрана все ж голова у него: на темени лысом
40 Он потерю волос возместить стремится венками.
   Ганг рогоносный — краса небывалого прежде триумфа —
Голову низко склонил косматую; чистым потоком
Слезы бегут по щекам, пополняя иссякшие струи;
Спутаны руки его за спиной, но путами служат
45 Лозы; сами собой, орошенные пленною влагой,
Свежей листвой зеленеют они, обвивая предплечья.
Скована, рядом идет жена, что похитила мужа;[991]
Скрыться пред светочем дня не дозволили ей, и Аврора,
Рдяный потупивши лик, пламенела алым румянцем.
50    Также и Феникс там был; потерявший корицу, страшился
Он, что смерть уж к нему не будет впредь благосклонна.
Пленная следом идет толпа, неся на подносах
Груз индийских богатств: тут и золото с деревом черным,
И слоновая кость, и жемчужины светлые, с темной
55 Сняты груди; кто не нес ничего, был в душистые цепи
Ввергнут, но по душе — видно сразу — пленникам пытка:
Путы зеленые их ароматом дышат фиалок.
  Шествует стадо слонов в череде добычи последним;
Видом они безобразны, темны; не опасно железо
60 Коже морщинистой их; не пробьют свирепые копья
Панцирь природный слона; где натянута туго, где в складках,
Твердая кожа гремит, и, морщины ее сотрясая,
Может отбрасывать зверь летящие пики и стрелы.
  Чуть лишь по воздуху путь направить успел победитель
65 К Фивам, ввысь облаков вознеся свой триумф вакханальный,
Как увидал от вершин Аонийских спешащего Феба.
Правит грифонами он; на изогнутых клювах уздечки
Лавра листами шуршат; зеленеют висящие вожжи,
Свежим обвиты плющом; по дорогам земным и воздушным
70 Медленно зверь крылатый летит, чтобы взмахом поспешным
Крыл невзначай не сломать шлеи — ползучие лозы.
Вечной гладкостью щек блещет бог; над висками разросся
Плющ, и злато волос золотую метет колесницу;
Слева лира висит, чье летит широко сладкозвучье,
75 Древний Пифон отчеканен на ней; а справа — стрелами
Полный колчан и струна, издающая звуки иные.
Шли пимплеады[992] вокруг, и в тени девяти одеяний
Двигалась тихо средь них колесница делосского бога.
Стройный треножник обвив, целительный змей эпидаврский
80 Свесил шею с него, священным налитую ядом.
Рядом крылами Пегас, из волос рожденными, плещет,[993]
Едет на нем Кротон, чьи речисты ученые ноги.