В нежный миг, когда ты на свет родился,
205 Девять Муз тебя приняли на лоно,
И, от матери отнятого с плачем,
В чистых водах омыли Иппокрены:
Из нее ты не влагу струй речистых
Вволю пил, но словесность и ученость.
210 А подросши, учителей мудрее,
Наставленья риторики и все, что
Грамматической надлежит палестре,
Поглощал ты, как пил младенцем, жадно.
Двор похитил тебя, и благодарный
215 Принцепс дал тебе место меж трибунов,
Что в его консисториях блистают.
Возглавлял много раз в твердыне царства
Все труды твои сам порфироносец,[1022]
Как заслуживал нрав твой благородный:
220 О великой гласит и редкой чести
В списке лиц должностных погодном запись.
Вслед за тем, облачась военным саном,
Ты был должен пополнить ратный лагерь,
Справедливым возвышен назначеньем;
225 Но, не жадный до прибылей обычных,
Ты вернулся богаче только славой,
Полагая своим лишь то, что роздал.
Коль о чем-нибудь тестя на востоке
Известить был намерен император
230 И в надежном посреднике нуждался,
Ты, привыкший вести переговоры
Двуязычные, выбирался сразу.
Сколько раз византийский двор за речи
Награждал тебя плеском рук и криком;
235 Говорил ли на языке латинян
Ты, как житель Субуры[1023] прирожденный,
Речь ли греков округлыми волнами
Изливалась из уст твоих, как будто
В Марафоне родился ты, — боспорцы
240 И афинянам так не удивлялись.
Если б все вдруг расторглись договоры,
Ты, посредником став, склонил бы к миру
Гуннов, готов, гелонов, савроматов,
К тонграм, к Вакалу, к Альбису, к Висургу[1024]
245 Вплоть до франкских глухих трясин проник бы,
Окруженный почтением сикамбров,
От мечей благородством защищенный;
К Меотиде, к Вратам Каспийским, в Бактры,[1025]
Где несутся парфян простоволосых
250 Кони, ты бы пришел без содроганья,
Так что царь, хоть сидит, подмяв сатрапов,
И пресыщен родством с полубогами,
Спесь смирил бы, сломил двора надменность
И склонил пред тобой венец свой лунный.
255 Не мешали бы судьбы государства,
В Бирсу ты бы проник и в Африканский
Край, где правит мятежник танаисский,[1026]
И угасла бы тотчас ярость Марса,
И, ущерба не зная от пиратов,
260 Вновь повел бы купец суда с товаром,
Ибо мир ты вернул бы благодатный,
И под парусом войны не носились.
Если, важные все дела окончив,
Соблазнялся ты зрелищем в театре,
265 Лицедеи всем хором вмиг бледнели,
Словно сам Стреловержец и Камены
Сели судьями около подмостков.
Пред тобой Карамалл или Фабатон,[1027]
Чьи речисты безмолвные движенья
270 Рук и ног, головы, и плеч, и шеи,
Хоть однажды собьется непременно,
Дочь Зетову будет ли с Ясоном
Представлять он и Фасис кровожадный,
Как на пашне, засеянной зубами,
275 Битвы страшные всходы всколосились
Урожаем оружья изобильным;
Иль представит он трапезу Фиеста,
Иль стенанья жестокой Филомелы
И еду из растерзанного сына
280 Для отца, что не так, как мать, преступен;
Иль Юпитера с тирскою добычей,
Хоть без молний, но страшного рогами;
Или башню Данаи, когда хлынул
С неба ливень богатств неисчислимых,
285 И любовь, золотой доходней жилы;
Либо Леду и отрока сыграет,
Что приставлен к Юпитеровой чаше,
Сам же слаще нектарного напитка;
Либо Марса покажет, как попал он
290 В сеть лемносскую, либо как, отвергнут,
Принял вепря обличье — со щетиной
На хребте и на морде и с клыками
Под губой искривленною, — иль зверя
Со спиною мохнатой, что все время
295 Трет и точит оружие кривое;
Иль Персееву деву он покажет,
Отомщенную саблей жениховой,
Иль сказанья, которые дала нам
Троя за десять лет осады славной.
300 Говорить ли, что все канатоходцы,
Все флейтистки, шуты и кифареды
За канаты, остроты, плектры, дудки
Пред тобою лишь с трепетом берутся?
Ведь и сам на ристаньях в римском цирке
305 Победил ты под гром рукоплесканий, —
Вот для Муз подобающая нива.
вернуться
1022
Ст. 217.
вернуться
1025
Ст. 248.
вернуться
1026
Ст. 256–257.
вернуться
1027
Ст. 268. Пантомим