Читать онлайн "Поздняя латинская поэзия" - Авсоний Децим Магн - RuLit

БЛАГОДАРЕНИЕ ЕПИСКОПУ ФАВСТУ[1041]

Перевод Ф. Петровского *

Феба и всех девять Муз с десятою к ним и Палладой, Да и Орфея, и вод баснословных конский источник, Как и фиванскую лиру,[1042] которой послушные камни, Чутко внимая, под песнь возводили высокие стены, 5 Презри, струна! и теперь к святого отца прославленью Ты призови меня, Дух, вошедший некогда в сердце Древней Марии,[1043] когда, схватив тимпаны, Израиль Посуху путь совершал по впадине грозной пучины, И, в ограждении стен водяных проходя безопасно, 10 Пыльные толпы людей твое торжество воспевали; Руку Юдифи ведь ты укрепил, когда ей обезглавлен Был Олоферн и лежал на земле с перерубленной шеей, Скрытую женщины мощь обнаружив при этом ударе; Ты же росой из руна наполнил доверху чашу, 15 После ж, росою покрыв всю землю, руна же не тронув, Мощь в Гедеона вселил ты, Дух, явившийся в звучных Трубах, которых один лишь гром обеспечил победу; [1044] Из Иесеева ты, скотовода богатого, рода, Одушевил и царя, когда был без вожатых отослан 20 На колеснице ковчег завета врагом, пораженным, Что на заду у него желваки отвратительно вспухли;[1045] Некогда также ты пел и трех отроков голосом,[1046] коих, Ввергнутых в жаркую печь халдейского волей тирана, Пламя не жгло, а росой орошало в огненном пекле; 25 Был и Иона тобой вдохновлен, когда он, пробираясь В чреве кита, воспевал поражавшие чудище песни Так, что от этих псалмов, из уст исходящих добычи, Или от тяжести той, что в его животе очутилась, Кит заикал, и хотя был голоден, но песнопевца 30 Вырыгнул он наконец из пасти, зубами не тронув; Силой двойной вдохновил ты некогда грудь Елисея, В день, как на огненной был колеснице взнесен фесвитянин Старец, и, милость свою разорвав, одарил ей пророка, В пламенной сам улетев косматым возницей упряжке;[1047] 35 И, вознамерясь послать Илию второго на землю,[1048] Праведного ты лишил Захарию благостно речи Вплоть до того, как старуха жена родила ему сына, Повелевая молчать о пророчестве этом пророку Так же, как Ветхий завет умолкает в лучах Благодати; 40 Ты же в явленье своем от девы, без семени рождшей, Бог до начала времен и Христос во времени сущий, В плоть облаченный, но сам себя во плоти сотворивший, Зренье даешь ты слепым, хромым исцеляешь ты ноги, Слух возвращаешь глухим, немых одаряешь ты речью, 45 И для того ты пришел, дабы умершие люди Встать с постели могли или даже оставить могилы; И во плоти перенес ты также телесные муки, И заушенья терпел, насмешки, удары и тернья, Жребий, оковы и крест, желчь, гвозди, и раны, и уксус, 50 Смерть, наконец, — но пришел для того, чтобы после, воскреснув, Вырвать все то, что себе наш враг исконный присвоил Нашего в силу греха, свершенного первой женою, Строгий презревшей наказ и связавшей виною нас вечной, Но, когда враг захотел тебя погубить, не нашел он 55 Вовсе в тебе ничего своего; чрез тебя потерял он То, что Ева дала во грехе своем: рукописанье,[1049] Коим введен был в соблазн человек, искуплено было. Ты, непричастный греху, принес за грешников полный Выкуп, и, новый Адам, своей собственной ветхою смертью 60 Ты похищаешь и нас у смерти: смерть попрана смертью, И оказалась она в свои же запутана сети, — Ибо, преследуя всех без разбора, невинных, виновных, Освободиться дала возможность даже преступным. Праведных праху велел восстать совместно с тобою[1050] 65 Ты в положенный срок, когда к давно погребенным Вдруг искупленье пришло, и жизнь, в них влитая снова, Выбросила из могил облеченные плотью останки. Дай же мне Фавста хвалить твоего, дай излить благодарность, Коей и впредь я ему обязан. Ты же, святитель, 70 Будь воспеваем моей, пусть тебя недостойною, лирой. Первой причиной хвалы и первым к ней побужденьем Служит мне то, что мой брат в его опасные годы Был охраняем тобой и, с помощью господа бога, Был безупречен и чист; всем этим всецело обязан 75 Он попеченьям твоим, ему это будет во благо, — Но это благо твое. Хвала, что с пути он не сбился, — Но, что и сбиться не мог, всецело твое это дело. Кроме того же, когда пришлось побывать мне у Реев В пору, как там бушевал Процион,[1051] а знойное солнце, 80 Все иссушая поля, их покрыло извивами трещин, Гостем твоим оказался я там, истомленный, и встретил Мир, дом, воду и тень, стол, благословенье и ложе. Но превосходней всего было то, разумеется, благо, Что до святыни тобой святой матери[1052] был я допущен. 85 Оцепенел, сознаюсь, считая себя недостойным, И покраснел я, главу склонивши благоговейно; Вострепетал я тогда, как будто меня иль Израиль Вел, сын Ревекки, иль влек Самуил длинновласый, сын Анны. Вот потому-то, тебя поминая немолчно в молитвах, 90 В малых стихах любовь великую мы возглашаем. В Сиртах ли пламенных или в песках неприютной пустыни, В зеленоватой ли ты грязи болотной, иль скалы Черные держат тебя одного в глубоких пещерах, Где ты, как узник, живешь одиноко во мраке без солнца; 95 Иль как отшельник ушел ты в Альпы под грозные скалы, Сном забываясь на миг, и дрожишь на дерне холодном (Но и жестокий мороз никогда в тебе не осилит И не умерит в тебе Христом зажженного пыла), Всюду идешь ты, куда Илия, Иоанн повелели 100 Иль два Макария, или позвал достославный Пафнутий, Или же Илларион, Ор, Аммон иль Сармат приказали, Или Антоний нагой в своей знаменитой тунике,[1053] Что ему сделал его наставник из пальмовых листьев; Или, как старый отец, ты приходишь в объятья Лерина, 105 Где ты, хотя утомлен, без отдыха снова и снова Служишь наставником всем, о покое и сне забывая; Пищи вареной почти не вкушаешь в своем воздержанье, Только лишь туком псалмов облегчая свой пост непрестанный, Братии всей говоря, какие сей низменный остров 110 В небо высоты вознес, каково житие на нем было Старца Капрасия, как на нем прославились юный Луп и честной отец Гонорат и достойнейший Максим, Коего городом днесь и обителью правишь вторично, Как настоятель и как епископ, немолчно хвалами 115 Славя Евхерия путь и Гилария вновь возвращенье; Иль тебя держит народ, тебе вверенный, и, как ни мал он, Смеет, когда ты при нем, противиться даже сильнейшим;[1054] Иль ты тревожно следишь, какою больной иль пришелец Пищей питается, как утоляет жажду и голод 120 Тот, кто томится в тюрьме и чьи ноги сжимают оковы; Иль ты, печалясь о том, что останки нищих усопших Без погребенья в земле загнить и заплесневеть могут, Сам их в могилу несешь, не гнушаясь несчастного трупом; Или же, видимый всем, с высоты ступеней алтарных 125 Проповедь ты говоришь, и народа тесные толпы Внемлют тебе, услыхав целебное слово закона, — Всюду в деяньях своих благим ты пребудешь мне Фавстом, Чтимым, как Гонорат, и великим так же, как Максим.[1055]